Стражники, все как один, посмотрели на нее, точно на умалишенную.
Раздраженно вздохнув, она яростно взглянула в сторону Кизляра.
Лицо ее преданного друга скрывала темная мантия, а по непроницаемому взгляду его черных глаз нельзя было прочесть ни одной мысли. Он молчал, как и всегда.
– Он никуда не денется посреди пустыни, Кизляр, – спокойным тоном произнесла Сетеней.
Молчаливый евнух знаком приказал охране снять с пленника кандалы и удалиться.
Сам же он и не подумал двинуться с места, оставшись стоять, точно безмолвная тень, за спиной своей госпожи.
Четверо стражников исчезли в проеме шатра. Оттуда они могли слышать, что происходит за пологами, но так как они не знали языка, на котором Сетеней собиралась говорить со своим невольником, они не имели возможности понимать услышанное.
Почувствовав облегчение, женщина опустилась на ковер рядом с мужчиной, который, возможно, представлял для нее смертельную опасность.
– Меня зовут Сетеней, – начала она на прекрасном русском. – Как зовут тебя?
Сузив глаза, он смотрел на нее уже без злобы и ненависти, однако не произнес ни слова.
Не спеша, без резких движений, он, пошатываясь, поднялся на ноги, выпрямившись во весь свой внушительный рост.
Сетеней осталась сидеть на прежнем месте. Мужчина уже стоял, а она, казалось, покорно замерла пред ним.
Жестом приказав невольнице поднести воды, Сетеней приняла из ее рук кувшин и только тогда, грациозно поднялась.
Невольник был так высок, что Кадын пришлось привстать на носки, чтобы поднести к его губам воду.
Мужчина склонился и начал жадно глотать.
Сам он не смог бы справиться… Его руки были сплошь покрыты рваными кровавыми ранами.
Он жадно пил, прикрыв глаза, позволяя любопытному взгляду Сетеней разглядывать свое лицо. Гордое, некогда красивое лицо, одна сторона была покрыта грязью и пылью, вторую же полностью искажал уродливый шрам, оставленный сильным ожогом.
Когда мужчина вдоволь напился его взгляд встретился с изучающим взглядом Сетеней.
Женщина молча вглядывалась в глубокие проницательные глаза своего пленника.
«Невероятно, – промелькнула мысль, – как он похож на возлюбленного. На ее Мейвели…»
Воспоминания о том периоде жизни, когда она была безгранично счастлива, причиняли женщине невыносимую боль, и она тут же постаралась прогнать их.
Темные волосы невольника неаккуратными грязными прядями падали ему на лицо и плечи. Поддавшись внезапно возникшему порыву, Сетеней подняла руку и отвела с его лица тяжелые пряди.