– Очень любезно с вашей стороны, – кивнул ему незнакомец.
– Да, – льстиво откликнулся его напарник, – не хотите ли к нам присоединиться?
– Не позорь меня, – раздражённо промолвил игрок в цилиндре. – Не приставай с бесовством игры к божьему человеку.
– Позвольте, – возразил Сбитнев, – я, будучи страстным поклонником Фейербаха, придерживаюсь атеизма.
– А, ну тогда вам ничего не грозит, – усмехнулся тот. – Тогда всё гораздо проще. Но вы ведь наверняка не играете в дурака, а только во что-нибудь аристократически старомодное?
– Ну почему же, – с некой надменностью ответил Степан Павлович. – Если господам угодно тешить себя деревенской игрой, могу и присоединиться.
– Ура! Наконец-то сыграем в переводного, – оскалился второй игрок.
– Молчи и сдавай! – холодным тоном приказал ему господин.
– Сию минуту, ваше превосходительство, сию минуту, – и его напарник начал умело тасовать карты.
– Однако, пока мы не приступили, надо предупредить вас: у нас очень высокие ставки…
– Меня это не пугает, – гордо заявил Сбитнев.
В эту минуту он взял от ипостаси серванта непоколебимую твердость духа и нежелание двигаться с места, раз уж он тут оказался.
– Вы даже не хотите узнать, насколько высокие? Дураки расплачиваются потерей рассудка, на то они и дураки…
– Прошу не говорить со мной загадками.
Незнакомец рассмеялся. Когда игра стартовала, Степан Павлович понял, что они напару закидывают его. Кроме того, он не был уверен в честности второго игрока, поскольку тот отбился пиковым вальтом, который, по наблюдениям Сбитнева, уже вышел. Проиграв первый кон, больной получил дружественное напутствие от господина в цилиндре:
– О, не печальтесь. Не везёт в картах, повезёт в любви. Вы ещё можете с легкостью отыграться – игра вещь капризная…
– Конечно же, я отыграюсь, – проворчал Сбитнев, сдавая.
Сдавать ему пришлось много раз, и он неизменно проигрывал. Госпожа Удача, казалось, ополчилась против него. Неизвестно, как долго они перебрасывались картами, однако вскоре Степан Павлович внезапно почувствовал, что уже светает, а загадочных игроков за столом и след простыл. Он же продолжает вести остервенелую и бесполезную игру с самим собой…
Из оцепенения его вывела громко хлопнувшая дверца углового шкафа.