— Что насчёт Хиггинса, то это был
воспитательный процесс, — ответил я, одними
глазами оглядев присутствующих
(кроме засранца Хиггинса: тот замер у стены подальше от
меня, и изредка всхлипывал). После недолгой паузы я добавил: — И
вообще, господа, кто-нибудь объяснит мне, что такое
«овеум»?
— Вы очень наглый тип, в таком
ключе я о вас и наслышан, мистер Питон, — поморщился
инспектор. — Но вам это не поможет.
Я тоже поморщился, копируя его
манеру.
— Знаете, очень неуютно,
когда тебя держат на мушке. Опустите
оружие, тогда и поговорим.
Инспектор сделал еле заметный жест
левой рукой, и полицейские опустили ружья. Но один ствол всё же
остался наготове: «питбуль» самого Жан-Жермеса. Старик не собирался
верить мне на слово.
Оно и понятно. Мало ли чего можно
ожидать от овеумного наркомана.
Инспектор отступил на полшага
назад.
Я кивнул ему, стараясь оставаться
спокойным, хотя и понимал прекрасно: скрыть то, что сижу на
овеуме, становится всё сложнее. Опытный человек догадается, ведь
все признаки налицо: обильное потоотделение, голубоватый оттенок
глазных белков, постоянная жажда и заторможенные реакции, больше
похожие на равнодушие.
Да, всё это и у меня было.
Но от химического кодо так просто не
отказываются. Оно давало отличные возможности для
заработка.
Вот и я однажды взялся делать
деньги.
Думал, достану немного овеума, приму,
временно получу силы инфира, попробую мутировать пару
полудрагоценных побрякушек и сбыть на Рынке Нищих.
Достал. Принял. Мутировал. Сбыл. Потом
ещё мутировал и ещё сбыл… и не смог себя остановить, хотя знал, что
всё это наказуемо.
Да и некоторые ингредиенты для мутаций
приходилось искать с большим риском. Ведь если напорешься на
подсадных уток или поймают за руку прямо в лаборатории —
готовься минимум к двадцатилетнему тюремному сроку.
И ведь полтора года никаких
проблем. Всё тихо и спокойно.
Я расслабился, крепко подсел на овеум,
увлёкся процессом мутаций, наладил поставки и… вот: бестолковый
недоросль заподозрил во мне овеумного наркомана и с радостью слил
обо мне информацию.
И не абы кому, а самому Тильдо
Жан-Жермесу — инспектору с железной хваткой и чутьём на зависимых.
Этот старик если уж вцепится, то не отпустит, пока не добьётся
казни.
— Хорошо, инспектор. Но вы обещали
извиниться, — под дулом «питбуля» я сделал шаг к учительскому
столу и заглянул под крышку. — Хм, странно. Мне кажется,
до вашего прихода здесь ничего не было. Наверное, коллега
оставил.