Танец, очевидно, будет хоровод или кадриль, впрочем, кого тут «кадриль»? И зачем все же одинаковые? Неожиданно быстро все разобрались по парам. Я почувствовал на своей талии руки Аглаи и, оглянувшись, увидел, что все девушки держат за талию своих кавалеров, а те держат их за плечи. «Со своим уставом в чужой муравейник не ходят», – подумал я и нежно сжал Глашины плечи.
Дальше началось что-то очень странное, напоминающее то утреннюю гимнастику, то современный балет, то йогу, то камасутру. Согласно какому-то непонятному алгоритму или циклу, партнеры менялись по круговой системе2 – каждый с каждым. Самое поразительное, что все это происходило в абсолютной тишине. Не было слышно не только музыки, но даже хлопков или стука каблуков. Мои скромные таланты совершенно не позволяли мне повторить в точности все движения, но я старался. Не знаю, что конкретно мною двигало: состояние легкого транса от полной нереальности происходящего, страх «выпасть из гнезда», показаться белой вороной или все же стремление, пройдя через все и всех, снова положить руки на родные плечи.
– Молодец! Еще потренируешься, костюм прилетит и как все будешь.
– Ура! Глашечка! – я стремительно поцеловал ее в губы. – Все кончилось?
– Что все? Сейчас самое главное будет.
– Еще главнее?
– Ну что ты, танцы – это так, для здоровья, а снегоробье – для жизни.
– Это что, снег грести? – с некоторой оторопью, вспоминая сон, спросил я. – Думаешь, я недостаточно сегодня огреб?.. Впечатлений, – добавил я по-быстрому, смягчая фразу.
– Ну симочка, симпампулечка, – неожиданно засюсюкала она. – Я сама, ты только рядом посиди, видишь, все пошли. Кузя – молодец, заводится уже.
Действительно, бульдозер, стоявший на левом краю площадки, как бы разминаясь, слегка шевелил скребком, но двигаться не спешил. Скрежет вперемешку с бодрыми выкриками наполнял ночное Козявино каким-то нереальным энтузиазмом. Энтузиазм, казалось, лез под куртку, начиная меня пронимать, щекоча и подзуживая.
– Пошли, – я двинулся к экскаватору, где оставил рюкзак, будучи совершенно уверен, что никто на него не будет претендовать. «Наверное, он мне с лопастей упал», – нелепо подумал я, пропуская подругу за руль и садясь рядом.
– Убирать-то что будем?
С высоты кабины было видно абсолютно темную поверхность площади, тускло расцвеченной разноцветными лампочками.