ДЖОН. Хорошо, оставайся здесь и замерзай. Весной, когда сойдет снег, мы тебя найдем и похороним.
МАРГАРЕТ. Джон Пендрагон, если ты хочешь остаться в здравом уме, ты не уйдешь в дом без своего отца.
ДЖОН. Он хочет замерзнуть до смерти.
МАРГАРЕТ. Нет, он хочет, чтобы ты замерз до смерти, стоя там, как жена Лота, в ожидании, что он уйдет в дом. Набрось ему на шею веревку и затащи в гостиную. Мы привяжем его к ножке рояля и нарядим к Рождеству вместо елки.
ЕВА. В Рождественскую ночь, в половине четвертого, палач займется со мной любовью под облепленной воронами виселицей, и я буду стонать и впиваться пальцами в его бедра, и кошки будут кормиться твоими глазами, и черви будут есть твое сердце, и вороны – выклевывать твой мозг, а кроваво-красные розы вырастут там, где он затрахивал меня до смерти.
ЛЕЙК. А как же твои дети?
МАРГАРЕТ (1863 г.). Вчера, в старом сундуке на чердаке я нашла, такое, что безмерно меня опечалило.
ФЭЙ. Почему ты не пишешь мне?
РОЗАННА. Скажи ему. Объясни ему это сейчас.
ДЖЕЙН ЛЭМ. Никогда ничего не объясняй.
ДЖЕЙМС. Поклянись мне.
МАРГАРЕТ. За всю жизнь я отдала свою плоть только одному человеку, и никто не узнал об этом.
ЭЛЕЙН. Вода здесь очень холодная, любовь моя. Вода такая холодная.
(Пока МАРГАРЕТ говорит, ЕВА спускается к ЗАХУ, в другое пространство-время. ЭЛЕЙН рисует на чердаке. РОБИ сортирует письма. РУМПЛИ ушел в акру и появится позже. ЛЕЙК наблюдает за ЕВОЙ. Как и ДЖЕМС. ДЖОН в библиотеке с ФЭЙ. РОЗАННА суетится на кухне. ДЖЕЙН наблюдает за ЗАХОМ. Весь спектакль эти люди на сцене, перемещаются с места на место, словно их что-то притягивает или отталкивает).
МАРГАРЕТ (ей 47 лет). Четвертое июля, 1848 год. Восточная часть Огайо прекрасна в это время года. Жимолость вся в цвету, сладкий аромат заставляет меня содрогаться по утрам. Полагаю, однако, что мне лучше воздержаться от катания голышом по траве, это больше присуще Элейн. Мне сорок семь лет, хотя все говорят, что я всегда буду выглядеть очаровательным ребенком, но, с другой стороны, когда здесь хоть кто-нибудь говорил правду о чем-либо. Я пишу этот дневник, бессмысленный отчет о смене сезонов, о гротескном движении человеческих желаний сквозь время навстречу смерти. Зах Пендрагон по-прежнему силен и здоров и, вероятно, будет жить вечно. Гуляя по саду во второй половине дня, я вдыхаю аромат жимолости и вспоминаю сад моих родителей в Нью-Йорке, пусть я не видела его с тех пор, когда мы с Элейн были маленькими девочками, и вижу маму и Заха, прохаживающихся там, более сорока лет тому назад. Маме чуть больше двадцати. Зах только что вернулся из Европы. Почему он заглянул к нам? Не мог не знать, как это опасно. Если бы держался подальше, наша жизнь была бы совсем иной. И такой скучной.