– Потом, – вывожу губами, стойко встречая его недовольный взгляд.
Конечно, недовольный, а кому может понравиться имя Зина? Если даже его носителю оно претит. Вот и стала я из Зинаиды просто Ида. Модно и лаконично. В духе времени.
Правда, родители до сих пор не в курсе.
– Хиловат, – констатирует мама, как только Вова скрывается в кухне.
– Мать, не гунди, – говорит отец, снимая ботинки. – Ему землю не пахать.
– А кто нам осенью будет десять соток картошки выкапывать? – конечно, потенциальных зятей только картошками и измеряют.
Родители в своем репертуаре.
– Как Галя? – перевожу стрелки на сестру. Безотказный вариант.
– Опять с токсикозом, – отмахивается мама.
– Ну что, по чайку́? – хлопает в ладоши папа. Неунывающий весельчак. И как только позитив свой рядом с вечно недовольной мамой сохраняет?
Прокачка – уровень бог.
Мы проходим на кухню, где Вова уже начал разбирать сумки. И настолько гармонично он смотрится на моей небольшой кухне, словно и правда частый гость здесь.
– О, тушёнка! – радостно восклицает он, доставая очередную литровую банку.
– Своя. Говяжья, – важно отмечает мама.
– Зай, откроем? – спрашивает псевдо-парень, сияя своей улыбочкой теперь в мою сторону.
А вот этот уменьшительно-ласкательный зоопарк стоило обсудить на берегу.
От возмущения я даже подпрыгиваю на месте и раздуваю щеки, но вовремя прикусываю язык, подавляя желание послать его полем/лесом. Искать свою заю, лисичку и медвежонка в комплекте.
– К чаю? – сквозь зубы, обнаженные натянутой улыбкой, выдавливаю я.
Я старалась, испекла пирог накануне, купила пирожных, отдраила чайник до блестящих боков, чтоб маме не к чему было придраться. А он со своей тушенкой!
– Конечно, откроем, – влезает мама. – Не слушай ее. Ты такой ещё не пробовал.
И пока я ставлю чайник, насыпаю заварку, расставляю на столе все, что заготовила, эти двое втихаря рыскают по моей кухне. Находят открывашку, вскрывают банку, дегустируют тушёнку.
Вова отыгрывает на сто пятьдесят процентов. И восхищённо мычит, и с энтузиазмом жуёт. Я даже сама захотела маминой тушёнки.
– Попробуй, заюш, – возникает возле лица большая ложка.
Я послушно открываю рот и пробую. Хорошо. Вкусно. Как всегда.
А то, что практически с рук Кобейна ем – так вдвойне придает вкуса.
– Должен сказать, это самая вкусная тушёнка, что я пробовал, – разливается соловьём наемный парень.