– Госпожа, не смею больше вас задерживать…
При этих словах художник бросает на меня тревожно-настороженный взгляд поверх холста. Видимо, пытается понять мое мнение по поводу этой новости – с личами же нужно держать ухо востро, да. А мне внезапно становится жаль, что все так быстро закончилось. Ведь сейчас я выйду из этой комнатки, о существовании которой в особняке Суар даже не подозревала, и на меня снова навалятся обязанности наместницы. Кто знает, какими они окажутся сегодня.
С шелестящим вздохом я поднимаюсь в воздух.
– Можно посмотреть?
– Да, конечно, госпожа, – художник теперь кажется еще более встревоженным. Он торопливо бормочет: – Но портрет еще не готов, простите за нерасторопность, я…
Беднягу явно нужно убедить, что я не собираюсь убивать его на месте. А то уже даже трястись начал, кажется.
– Все в порядке, я просто посмотрю.
Художник торопливо кивает, отходит в сторону и застывает, склонив голову. А я подлетаю к холсту, смотрю на полотно и пытаюсь понять, нравится мне или нет. Скорее…
– Это еще что такое?!
Наверное, стой я на полу, то подпрыгнула бы от неожиданности вместе с художником. А так, внешне сохранив свое бессмертное достоинство и величие, я лишь внутренне содрогаюсь от прозвучавшего из-за моего левого плеча удивленного голоса.
– Портрет, как видишь, – мой лишенный эмоций голос в очередной раз оказался как нельзя кстати.
– Кажется, я даже догадываюсь, кто его заказал… – саркастически замечает Мэб, делая еще один совершенно бесшумный шаг и останавливаясь уже рядом со мной.
Краем взгляда я с удивлением и облегчением замечаю, что он одет не в мантию, а в привычные штаны и рубаху. Неужели Суртаз сумел как-то ему помочь?.. То-то тетушка Сади теперь всячески меня обхаживает.
– Не исключено, – уклончиво отвечаю я.
– Вам не нравится? – художник наконец-то решается подать голос.
– Ну почему же… – мы с Мэбом отвечаем практически одновременно, но новоявленный маг воды тут же перехватывает инициативу и первым задает вопрос: – А что это за веник?
– Это… набросок букета. Госпожа пожелала, чтобы в нем были ромашка и бессмертник.
Да, я действительно этого пожелала. Когда художник спросил о моих священных атрибутах, идея сохранить в своем портрете память о той вылазке в Нижние Топцы показалась мне удачной. Да и если уж искать в этом пучке трав символизм, то пусть в ромашке будет зашифрована моя простота, а в бессмертнике… Конечно же, бессмертие. Оставшееся при мне, когда Альд своего лишился.