Она всегда махала рукой, как будто отправляла поезд, когда не знала, о чем еще со мною поспорить и за что меня отругать.
– Действительно, не к чему, – ответил я впервые в жизни так. Наверное, дерзко – с матерью не хочет разговаривать! Но если действительно не хочу. В таком, во всяком случае, тоне.
* * *
– Лёнь, а вот мои родители… – начал я, когда тот распечатывал пластинку «великой американской группы, которую у нас никто не знает». Во внутренностях пластинки – фото, где какие-то дядьки толстые, волосатые и бородатые, как какие-нибудь крестьяне со старинных картин. Grateful Dead.
– Лёнь, – снова начал я, когда пластинка уже закружилась и игла опустилась с шипением. – Вот меня родители чмырят за то, что я музыку слушаю.
– Ну у них же другие вкусы, они не любят ни блюз, ни рок тем более.
– Чмырить-то зачем?
– Да не обращай внимания, родители тебя любят и хотят, чтоб ты учился хорошо.
– Это понятно. Но музыка разве мешает?
– Надеюсь, что нет.
– Вот этот на тебя похож. – Я ткнул пальцем в фото на развороте пластинки. – Ты?
– Нет, это Джерри Гарсия, – улыбнулся Лёня. И вдруг спросил: – Петь, а тебе сколько лет уже? Одиннадцать, двенадцать?
– Четырнадцать, – пришлось мне сказать. Я почувствовал, как щеки теплеют. Вот кто его за язык тянул, а? Получается, меня опять за малолетку приняли. Не кто-нибудь, а друг, можно сказать.
– Как время-то летит, – покачал головой Лёня. – Такой большой уже! А вроде недавно мама твоя замуж выходила.
– Ты помнишь?
– Конечно! Пир устроили…
– Ты был?
– Конечно, мы тогда дружили все. Я, мама твоя, папа, Аркадий… Как он, кстати?
– Да ничего, живет у жены.
– Хорошо ему, – усмехнулся Лёня. – Наверное. Слушай, а тебе девочки уже нравятся?
– Ну… – Я снова покраснел.
– Конечно, нравятся, – улыбнулся он. – Кто-нибудь в классе?
Я кивнул. Блин, вот откуда он все знает?
– Молодец! Ладно, давай я тебе Джона Ли Хукера поставлю.
– Кого?
– Блюзмен великий.
Иголка бесшумно опустилась на медленно вращающееся виниловое поле. Никаких щелчков, легкое шипение. И вдруг – разболтанная гитара, голос дрожащий и резкий, как наждак.
– Вот, – тихо сказал Лёня. – Истоки. Весь твой любимый рок из блюза вырос!
Может, подумал я, и вырос. Некоторые мотивы – прям рок-н-ролл настоящий. Но рок как-то поаккуратнее, что ли.
– “I love the way you walk”, – говорю, – это про чего это он?