По пути мы заехали в соседнюю деревню Косково, чтобы забрать местного егеря Серафима. Пока ожидали Серафима, перекурили, один из местных мужиков рассказал о том, как он прошлым летом ходил с друзьями на дальние вырубки. Рассказчик говорил скороговоркой и для меня его рассказ был очень непонятным, хотя кое-что я всё же понял. Дело в том, что местное население в Холмогорском районе Архангельской области разговаривает на диалекте, который не так легко понять человеку со стороны, особенно из тех мест, где говорят неспешно, протяжно, к примеру, как у нас на Кубани.
Серафим оказался неприметным мужчиной, лет пятидесяти, с пристальным взглядом, невысокого роста, среднего телосложения, разговаривал также как и другие мои попутчики непонятной для меня скороговоркой. Дорога предстояла дальняя – около семидесяти километров по бездорожью среди лесов и болот, поэтому, как только Серафим уложил свои вещи – тронулись в путь.
Это путешествие мне предвещало много интересного, поскольку я вырос в кубанских степях и никогда не бывал в настоящей тайге и не видел настоящих топких болот. Неизвестность манила, а предчувствие приключений только добавляло настроения.
Через некоторое время я почувствовал все прелести езды в кабине, несмотря на громкий рёв двигателя и некоторое количество газов, попадавших в кабину от работы двигателя. Моим попутчикам повезло меньше – свежий ветер от быстрого движения недолго добавлял им хорошего настроения. Как только мы въехали в лес, преимущества их положения закончились – лесная дорога, по которой мы ехали, была таковой лет двадцать назад. Теперь же это была поросшая мелким березняком и ивняком просека, вся в ямах и колдобинах. Нависающие со всех сторон ветви молодых деревьев жестко хлестали моих попутчиков. В какой-то момент они взмолились и запросились в кузов.
Так проехали мы еще часа полтора – два. Серафим постучал по переборке, это означало, что нужно остановиться. Объяснив Петровичу, как нужно проехать к охотничьему домику, мы продолжили путь и уже минут через десять оказались на небольшой лесной поляне с приземистой покосившейся от времени небольшой бревенчатой избой. Оказалось, что это и есть охотничий домик. Снаружи это был старый сруб, сложенный из потрескавшихся и поросших мхом брёвен. Изба была покрыта полу прогнившими досками, с торца – низкая входная дверь, а в боковой стене небольшое окошко. Из крыши торчала железная труба, свидетельство того, что внутри есть печь, и это радовало.