– Вы так и не сказали, с кем у вас назначена встреча, – Хасеас прервал минутное молчание, что сковало всё вокруг. Он сам не желал думать о том, что подразумевал император, и какие бескрайние рамки он имел в виду.
Конрад тут же показал свою невинную улыбку.
– Скажем так, Эрлон будет вне себя, стоит ему войти. Потому я и позвал его. Дело тут срочное, и даже инициатива вовсе не моя.
В лорде-генерале проснулось любопытство. Это становилось крайне интересно. Это был не первый раз, когда Конрад встречался с кем-то по просьбе второй стороны, но то было время войны человека, которого мало кто знал, с титаном, сделанным из глины. Сейчас же, чтобы привлечь внимание нынешнего императора, требовалось нечто большее, явно не просьба одного из вассалов. Для такого был Сенат, а не аудиенции в тронном зале. Конрад доселе исключений не делал, даже в случае грабежа чужеземцами обращались к сенаторам, пусть и с чрезвычайной скоростью проходя все инстанции бюрократического чудища. Да и Эрлон, выведенный из себя…для такого нужно было что-то воистину оскорбительное или для него, или для его народа в целом.
В размышлениях Хасеас и не заметил, как тот самый адмирал-префект вошёл в зал. Будучи немногословным, как и всегда, он вежливо поприветствовал и императора, и лорда-генерала, прежде чем так же встать подле трона, по левую сторону вместе со своим коллегой по военному ремеслу.
Эрлон имел ранг адмирала, состоя во главе Адмиралтейства. Его достаточно необычно звучащее имя было на самом деле составным, поскольку его народ имел привычку делать их чрезвычайно длинными для остальных. Несмотря на достаточно холодный с виду характер, он не имел на этот счёт возражений. У него была чрезвычайно бледная кожа, практически белая. Скулы адмирала были очень ярко выражены, все прочие черты лица были также острыми, нос ястребиный. Эрлон имел красные глаза, причём белков в них не было, вместо них был лишь менее насыщенный оттенок. Его чёрные волосы были аккуратно завязаны в короткий конский хвост. На нём была такая же форма, что и у Хасеаса, но в белых цветах адмиралтейства.
Хасеас несколько раз бросал взгляд на Паллидонца, стараясь не быть замеченным за подглядыванием. Сложно было судить, что именно чувствовал Эрлон в этот момент. Это было сродни поиску эмоций у камня, на котором нарисовали лицо. Оно было столь же недвижимое и непроницаемое. Алые глаза его смотрели куда-то в пустоту, что придавало суетливым движения Конрада более яркий окрас. Неожиданно Эрлон отвёл свой взгляд от мозаик на стенах и повернулся к лорду-генералу.