Допустим, голова вольной охотничьей ватажки
Шкуродер взял у огнищанина Пупырки-Жадюги снасть и припас в
размере… (долгое и подробное перечисление) под треть будущей
добычи, которая составила… (подробное перечисление). И вот, по
заявлению кредитора, вышеуказанный Шкуродер, нехороший человек,
сволочь поганая, представил только четверть.
«Сам ты сволочь поганая, нехороший человек и
жаба мелкая, болотная! – степенно отвечает Шкуродер. – Всё мы
тебе, пасти ненасытной, пиявке, опарышу трупному, отдали! А тебе
все мало! – (Князю.) – Хочет он, чтоб мы по миру пошли, чтоб
дети наши…»
«Ах ты, блоха собачья, червяк навозный, помет
сорочий! – с достоинством перебивает кредитор. – Как же это
всё отдали, если…»
Засим следует еще длинное перечисление, что
именно отдали ватажники с указанными расценками, дефектами
поставленной продукции и уничижительными эпитетами в адрес
поставщиков.
На
что незамедлительно следует ответная речь Шкуродера, в которой
подробно перечисляется отданное Пупырке, но оценивается отданное
существенно выше, дефектов значительно меньше, а вот эпитетов,
сопровождающих имя почтенного кредитора, существенно больше.
Вспоминаются и недопоставки продуктов и снаряжения со стороны
Пупырки, а также дефекты этого снаряжения, по мнению ватажного
головы, вызвавшие уменьшение добычи и напрямую связанные с
происхождением Пупырки от дохлой щучки, совокупившейся со свиным
пометом, изрыгнутым в чистую реку вышеупомянутым
Пупыркой.
Когда стороны созревают до того, чтобы от
словесных действий перейти к рукоприкладству, следует грозная
реплика князя, и тяжущиеся стороны моментально перестают осыпать
друг друга бранью, а их сторонники, соответственно, перестают
засучивать рукава. А если не перестают, то пара-тройка княжьих
отроков, выполняющих функции судебных приставов, быстренько
навешивает буянам тренделей, оттаскивает их за ноги куда-нибудь в
тенек – и суд продолжается.
Начинается опрос видаков. То бишь свидетелей.
И опрос этот вполне может затянуться часов на десять, поскольку
считается, что чем больше у судящегося свидетелей, тем лучше, а
диспут по поводу какого-нибудь мотка гнилой пеньковой веревки ценой
меньше мелкого резана может длиться бесконечно.
Поначалу Духарев удивлялся терпению князя,
молча выслушивающему диспут о том, как сказывается удар палкой,
полученный забредшей в чужой огород (по другой версии – просто
прогуливавшейся по улице) свиньей, на стоимости и вкусовых
качествах окорока, изготовленного из этой свиньи двумя месяцами
позже. Но потом Серега сообразил, что князь не столько слушает
доводы, сколько изучает тяжущихся и общественную реакцию на их
слова. А заодно определяет обеспеченность местных жителей и
психологическую обстановку в городке. И слушает очень внимательно,
поскольку в горячке дискуссии выбалтывается информация, которую в
ином случае диспутанты держали бы при себе.