Алик молча вышел из кабинета. На самом деле, возвращаться он не собирался. Всё вокруг сводило беднягу с ума. И самое ужасное – Ветров не имел ни малейшего понятия, как выбираться из этой устрашающей, зловещей реальности. Вдруг в голову ему пришла странная мысль – а вдруг он со своей мамой действительно ходил к Мрачному королю, и вся его прошлая удивительно хорошая жизнь была лишь иллюзией или искажённой реальностью, а то, что было по-настоящему, он не помнит? Этот довод приводил его в ужас и отчаяние. «Нет, этого не могло быть, – подумал наконец Алик, поняв, что намного легче ему будет считать так, – Тут должен быть какой-то выход…»
– Захар? – услышал он вдруг. Ветров быстро вышел из задумчивости и посмотрел на человека, стоящего сбоку от него. Это был упитанный мальчик в чёрной куртке, чёрных штанах и лёгкой шапке. Чем-то он очень напоминал Весельчака У из «Тайны третьей планеты» Кира Булычёва.
– Да, я Захар, – сказал рассеянно Ветров, – Хотя на самом деле я Алик… – тихо дополнил он.
– Пошли, тебя зовёт Инна, – «Весельчак У», убедившись, что его собеседник идёт за ним, быстро зашагал по направлению к выходу неуклюжей смешной походкой.
Глава 2
Итак, вскоре Алик и «Весельчак У» (впоследствии оказалось, что его зовут Глеб) стояли около школы, разговаривая с Инной.
– Нам надо идти к Мрачному королю, – уверенно заметила она, в задумчивости накручивая на палец светлые кудри, – И да, пожалуйста, перевяжи уже наконец эту царапину, – обратилась певица к Алику, протягивая ему катушку с бинтом.
– Угу… – проговорил Ветров, обматывая руку, – А зачем нам к Мрачному королю? Что мы там забыли?
– Мы должны вернуть то, что по праву принадлежит нам – людям, – сказал торжественно Глеб, разведя руками, – Свободу!
– А её забрали? – без особого интузиазма спросил Алик.
– Да… – прошептала Инна, – Король постоянно пытается ввести какие-то реформы. Найтомцы не хотят этого – они хотят жить по традициям, оставить всё как есть. Но нельзя ни в коем случае заявлять об этом, а тем более – устраивать какие-то бунты и тому подобное (они очень жестоко подавляются). Нельзя даже просто писать свою точку зрения в газете – тебя за это бросят в темницу! И везде пропаганда реформ! У нас отобрали свободу слова, свободу выбора и мысли.
– Ужасно… – сказал Алик, пытаясь изобразить сочувствие, но думая совершенно о другом.