– Мы не ущемляли его прав, – сказал неуверенно Алик, засунув руки в карманы, – Мы просто…
– А, это не ты ходил тогда к королю? – перебила его Миля. Её синие глаза блестели, словно лёд, смотрели строго.
– Да, это был он, – проговорила Полина, кивнув.
– И что, дошёл? – усмехнулась кадетка-метеоролог. Её звонкий голос, словно песня маленького колокольчика, разносился по всей пустынной тёмной улице и тихим эхом отдавался где-то в конце.
– Ещё как дошёл! – сказал уверенно Паша, – Он даже память потерял частично после общения с Его Величеством.
– Не верится что-то.
– Не веришь – не надо.
– Ладно, – сказала Миля уже в более дружелюбном тоне, – На урок идёте?
– Да, – ответила Полина, – На химию.
– А у нас есть химия? – удивлённо спросил Алик.
– Не смешно, – со скептицизмом посмотрела на него Миля.
– Есть, – вздохнул Паша.
Дети замолчали. Редкие люди, проходящие мимо, были одеты во всё чёрное, почти у всех у них были тёмные волосы… Но зато сильно разнились цвета глаз – от очень ярких снежно-белых и персиковых до тусклых тёмно-фиолетовых.
Пейзаж, как понял читатель, не отличался особой красочностью – дети всё ещё бродили по мрачной аллее. Вдруг они услышали чьё-то тихое, высокое пение. Завораживающие, очень красивое, будто гипнотизирующее…
– У кого это такой голос? – спросил Алик.
– Похоже, у Инны, – проговорил Паша.
Этот ответ удивил Алика. В его мире Инной была дочь их классной руководительницы – той самой Василисы Петровны. Инне было тринадцать лет, все считали её ужасной занудой и общаться с ней не хотели. Внешне она выглядела, в общем, неплохо, но ничего такого уж очень красивого (по мнению Алика) в ней не было, и петь она не умела.
Перейдя улицу, дети вышли из мрачной аллеи и оказались во дворе серого двухэтажного дома с колоннами. Его ограждал довольно хлипкий деревянный забор. В углу там стояла высокая девочка в чёрном платье, с белыми распущенными волосами и фиолетовыми, похожими на сапфиры, глазами. Это и была та самая Инна. Наверное, Алик никогда в жизни не узнал бы её…
– Привет, – сказал ей Паша, – А ты чего здесь голосишь?
Инна перестала петь и мрачно проговорила:
– Доброй ночи, – она бросила свой холодный и непроницаемый взгляд удивительно живых глаз в сторону школьников, – Моя учительница сказала мне репетировать на улице, чтобы раскрепоститься и перестать бояться, что кто-то меня услышит.