Алан молчал довольно долго. Не выдержав, я спросила с горечью:
– Думаешь, я трачу жизнь, гоняясь за призраком?
Лилия однажды сказала это, я смертельно на нее обиделась. “Это же и твой брат, если еще не забыла!” Но правда заключалась в том, что с Лилией Рейнар общался гораздо реже, у них почти не находилось общих интересов.
– Думаю, это достойная цель, – ответ Алана меня удивил; впрочем, я решила, что он просто не хотел ссориться, поэтому не стал делиться настоящим мнением.
Но вскоре Алан удивил меня еще раз: через несколько дней после разговора подарил книгу моряка, обогнувшего весь мир полвека назад. “Я отыскал ее на блошином рынке. Не знаю, найдешь ли ты там что-нибудь полезное”. Страницы пожелтели от времени, но разобрать шрифт труда не составило: достоверные описания перемежались с совершенно фантастическими историями, якобы приключившимися с автором и членами его команды. Больше всего меня поразил рассказ про корабль, проглоченный огромной рыбой. Несколько дней экипаж провел в душной темноте, затем им удалось прорезать брюхо рыбы и выбраться наружу. И хотя ничего полезного из книги я не узнала, истории доставили мне немало приятных минут, а поддержка Алана согрела душу.
К середине третьего месяца я почувствовала усталость. Казалось, дни удлинились, отрастили хвосты. Каждое утро я отправлялась в Академию вместе с дядей и Аланом. Работы стало гораздо больше, и вся рутинная: подписать почтовые конверты и наклеить марки, распределить бумаги, занести в каталог характеристики новых артефактов. Частенько приходилось бегать по этажам, разыскивая то одного, то другого преподавателя, выезжать в торговые ряды, заказывать бумагу, перья, карандаши и книги.
Иногда я оставалась ночевать в Академии: хотелось побыть одной, вдали от лоска дядиного поместья. В опустевших корпусах стояла прохлада, окна поскрипывали от сквозняка, и это напоминало о доме.
Раз в несколько недель я получала письма. Родители писали коротко и по делу, Лилия ограничивалась открыткой. А конверты от Вэйны были пухлыми, полными рисунков. Я показывала их дяде и Алану; последний молча кивал, а Фернвальд приходил в восторг. Выпросил на память рисунок с неработающим фонтаном, усыпанным осенними листьями.
– Эни, вы когда-нибудь видели, как работает этот фонтан?
– Нет, – кажется, он сломался еще до моего рождения.