– Шевцов? Здорово! – кто-то втиснулся на соседний стул. – Думаю: ты – не ты?
Макс без особого любопытства сфокусировался на лице говорившего, не сразу узнав в лыбившемся парне своего однокурсника Игоря Василевского.
– Вася? Ты тут с какого? Вроде говорили, в Европу свалил.
– Да вот вернулся на днях. Помолвка у меня.
– Ясно, – Макс сделал глоток.
– Слышал, у тебя проблемы возникли.
– Неужто аж в Европе слышно?
– Нет, конечно, – Василевский хмыкнул. – Отец рассказал. Он уже четыре года входит в Совет магистров Братства. Говорит, что магистрат никак не может определиться с кандидатурой стража тебе в помощь.
Макс снова поднял глаза на своего собеседника. За годы, что он его не видел, парень заметно окреп, раздался в плечах. Из мелкого подхалима Васи, неизменной гордости школы и любимчика преподавателей, предсказуемо вырос холеный напыщенный говнюк. Аккуратная стрижечка, смазливая морда, дорогой прикид – бабы таких любят. Вот только Макса его самодовольный вид и снисходительный тон сейчас жутко бесили. Нестерпимо хотелось по старой памяти дать Васе в зубы.
Он допил виски одним глотком и кивнул бармену:
– Повтори.
Игорь что-то нес про свою семью и работу за границей, но у Макса не было никакого желания поддерживать тупую беседу, поэтому он продолжал молча надираться, время от времени обводя зал чуть поплывшим взглядом. За дальним столиком сидела компания девчонок, одна из которых, пышногрудая брюнетка, уже давно строила ему глазки и с каждым выпитым бокалом казалась Максу все симпатичнее.
– Макс? Ты слышишь меня? – ворвался в захмелевший разум голос Василевского. – Твой отец вчера был у нас на ужине.
– И? – хрипло спросил Макс. – Передавал мне привет?
Василевский развязно гоготнул:
– Что, вы все еще в контрах?
Макс уставился на него полупьяным немигающим взглядом и медленно произнес:
– Вот скажи мне, Вася, когда случился тот по-настоящему хреновый день, в который мы с тобой вдруг стали лучшими друзьями, а? Что-то я запамятовал.
– Да ладно тебе, Макс, не пыли. Я же просто спросил. Думал, ты уже давно уладил все свои разногласия с отцом.
– Думать у тебя, Вася, никогда не получалось. Подлизываться и наушничать – да, а вот думать…
Взгляд серо-голубых глаз Василевского разом заледенел, а губы побелели от едва сдерживаемой ярости:
– Ты, Шевцов, выбирал бы выражения. Мы давно уже не в школе. Я, к твоему сведению, уже два года являюсь поверенным в делах Братства в Европе, а ты – все еще рядовой страж. Да к тому же еще и отстраненный от дел из-за постоянного пьянства и небрежности в работе. И кстати, твой отец предпочитает считать, что у него вообще нет детей.