«Выходит, мое место на пепелище у Старой Ольхи».
Помолчав, управляющая тихо вздохнула и позвала Алеша вниз, потому что, как оказалось, госпожа желала его видеть.
Они пришли в щедро освещенный обеденный зал, и Ютта оставила Алеша под хитрым прищуром Ортрун, оценивающим взглядом Гоздавы и потупленным взором Модвина. Со стен на все это живописно глазели масляные юные аристократки, теперь уже большей частью, скорее всего, старые и больные.
Госпожа Фретка сразу перешла к делу.
– Вы давали личную присягу Отто Тильбе?
«Я клялся никому не рассказывать, что сплю с его женой. Это считается?»
– Да, – подумав, ответил Алеш.
– Теперь я хочу, чтобы вы присягнули мне. Служите моей семье и будете процветать, – обещала Ортрун, полагая, видимо, что это должно его прельстить. Алеш молчал, взвешивая слова, но она явно не привыкла проявлять терпение. – Да бросьте. У вас все равно нет другого выхода. На колени.
«С чего вдруг? Ты не моя Арника».
Господин Модвин скромно повел плечом, мол, ну что вам стоит. Гоздава это заметил и беззвучно усмехнулся. Возможно, прямо сейчас его люди живо расписывали Енику преимущества службы в вороньей стае. Хорошо, если только на словах.
«Ты был прав, брат. И она тоже права. Измена – это наш единственный выход».
Впрочем, окажись он, например, перед выбором между чумным костром и казнью через сожжение, по закону грозящей клятвопреступнику, Алеш без колебаний предпочел бы второе – чтобы последний шаг сделать самому.
Он встал на колено и, повторяя слова за госпожой Ортрун Фреткой, присягнул в верности ее младшему брату – точнее, человеку, которым этот юноша может однажды стать.
«Если научится разбираться в женщинах и прекратит сутулиться».
Накануне Алеш нашел время и возможность осторожным полушепотом поблагодарить его за то бессмысленное признание над трупом. Он долго подбирал выражения и в конце концов сказал что-то о храбрости на грани глупости. Модвин пожал протянутую руку и ответил, что сделал бы это снова, но потом тихонько признался: рад, что не пришлось.
Алеш вспомнил об этом, став свидетелем присяги брата, который точно так же, на колене, принес ее лично господину Модвину. Они друг на друга смотрели, когда Ортрун Фретка второй раз зачитывала слова.
Пока она спала у постели сына, Алеш понемногу выкладывал Енику весь свой путь из Кирты до Сааргета. Вчера ночью он рассказал о том, откуда у него на шее крошечная царапина. Брат только рвано вздохнул, покосился в сторону Ортрун и шепнул: «Тогда мы в долгу перед господином, хоть он и… ну… Фретка».