Вот тридцать первого августа преставилась она, голубушка… Ох и голубушка… Тут и началось. Таблетки – по боку. Да как пустился мой безутешный прынц наследный во все тяжкие! Алкашом оказался Викентий. Кодированный был. Как ты и предрекала, я сбежала, в чём была. Вернулась вот. Насовсем. Можно у тебя поживу?
– Опа! Приехали! Что опять твой Ивашка-под-простоквашкой учудил?
– Что-что… За время моего отсутствия женился втихаря, взял за себя беженку из Украины, сорокалетнюю «девочку» с тринадцатилетним ребенком и мамашей-инвалидом. Судя по фигуре и аппетиту невестушки, скоро я стану бабушкой. Только мои законные квадратные метры прочно узурпированы какой-то тёщей. А меня дальше крыльца в дом не пустили. Ваня, мол, на вахте, а мы не в курсе.
– … Даже не знаю, чем тебя утешить. Живи. Мне, ей богу, тошно беседовать с мебелью…
Лидия Даниловна воткнула последнюю шпильку в причёску, обильным слоем наложила на губы алую помаду и, протянув тюбик подруге, одобрительно кивнула головой и выставила кверху большой палец правой руки:
– Дорогуша, ты просто супер! Тебе всегда к лицу был вишневый цвет! А меня это платье всегда недолюбливало.
– Ага. Ты так всегда, чтобы свои обноски сплавить! Но у тебя это мастерски получалось, – незлобно укорила Лида-маленькая.
Подруги сытно и изыскано пообедали. Шампанское ударило в головы, языки ещё больше расслабились.
– А твоих придирок к Кузнецову, постоянных ваших склок я ведь не одобряла. Ты же за ним много лет жила как у Христа за пазухой. А тут – ненависть, вражда, потому что заболел и сократил расходы на твои побрякушки и шмотки. И когда его не стало, ты – вдруг вся горем убитая. Я не могла понять, где ты настоящая. А присмотреться, а вдуматься… Да и не было причин ломать копья. Каждая по-своему переживала свою потерю, боль, считая её и только её самой больной истиной. Такой вот наш человеческий эгоизм – своя рубашка ближе к телу – становится причиной огромных человеческих потерь, где не смерть виной, а наше малодушие.
– Ну, как-то да… Живые люди могут всё исправить. А вот муженёк мой любезный, умерев, сыграл со мной злую шутку. Да и не был христовой пазухой Вовка. Блуд свой дорогими подношениями искупал. Никто же из вас не знал, как он дальнобойно на две семьи жил, причем детёныш у той барышни вряд ли от Кузнецова. Совершенно не наша порода, а папкой Володю звали, не стеснялись, от довольствия не отказывались. А я не могу в наследство вступить. Когда квартиру покупали, перестраивали, сразу не позаботился узаконить, как ни пилила его. Теперь нужна куча денег, чтобы решить вопрос через суд. У меня нет ни гроша. Никаких банковских документов я не нашла. И нотариальные запросы безрезультатны. А деньги где-то есть, я наверняка знаю. Не хочется думать о самом гадком, что они каким-то образом оказались в руках псевдо-сыночка, на запасном аэродроме.