Середина залы опустела; музыканты грянули полонез, которым всегда открывались большие Эрмитажные балы. Государь пригласил супругу английского посланника. Пар в полонезе было немного; император не слишком любил танцевать, и полонез был всего лишь данью традиции, поэтому закончился быстро.
Однако Алина явно ожидала, что ее пригласят уже на первый танец. Поэтому ее отчаяние было безгранично; ей казалось, что вечер уже обречен, и что в ее прелестном новеньком карне* в переплете из слоновой кости и серебра не появится ни одной записи.
Она стала пунцовой, затем начала всхлипывать и, наконец, ближе к концу полонеза разрыдалась. Марья Андреевна и Льветарисна пытались ее утешить, но вышло даже хуже.
Так, Льветарисна неловко сказала своей юной протеже:
– Ну, перестань, милая. Князь и барон обещали быть здесь. Они непременно с тобой потанцуют.
Алина зарыдала еще пуще, и Аня поняла, почему: унизительно сознавать, что твои кавалеры обязаны танцевать с тобою.
Тогда Аня встала так, чтобы загородить сестру ото всех, стала обмахивать ее веером и сказала ей:
– Алина, дорогая, бал только начался. Смотри, у тебя уже красный нос и глаза опухли. Ты должна немедленно прекратить, иначе станешь совсем дурнушкой. И запомни: будут у тебя нынче кавалеры или нет, нужно быть веселой и улыбаться. Я понимаю, что это очень тяжело, если сердце обливается кровью; но скажи, кто захочет танцевать с девушкой, если у нее унылое лицо и заплаканные глаза? Вот ты: ты же не хотела бы иметь такого грустного кавалера? Ни один мужчина к тебе не подойдет, если ты немедля не возьмешь себя в руки. Вон смотри, неподалеку стоит дама в алом. Видишь? Она такая красавица! Ее тоже не пригласили; но она и виду не подает, что ей это неприятно. Она так безмятежна, как будто ее карне уже весь расписан.
Льветарисна посмотрела туда, куда указывала Алине Аня, и произнесла довольно громко:
– Это графиня Ирэн Раднецкая. Очень хороша, не правда ли?
Аня тотчас забыла об Алине и довольно бестактно уставилась на даму в алом. Его жена! Тут, совсем близко! Возможно, он и сам рядом… Она обвела глазами стоявших подле графини, но похожих на Раднецкого не увидела.
Она очень хорошо помнила тот разговор между отцом и дядей Мишелем, братом отца, что состоялся пять лет назад, и часть которого она, Аня, подслушала. Дядя сказал, что Раднецкий – флигель-адъютант императора. Значит, на этом балу он, скорее всего, должен быть в форме…