– Это Лёха хотел машину прогреть.
– Вот идиот.
– Минус сорок. Будет и пятьдесят.
– Свет не дадут?
– Не дадут, если Дада не пойдет в дежурку.
– А она сегодня не пойдет. К ней (тут очень грубое слово) из Москвы прибыл.
– Да ты что?
– А что, ты не слышал?
– Заждалась?!
– Дождалась!
– Ха-ха-ха! – Дружный, раскатистый хохот, от которого задрожали не только заиндевелые окна, но и огонёк свечи.
Блажь, в которой до этого пребывал гость, моментально улетучилась, ибо Болотаев в этот момент от чего-то вспомнил чеченскую поговорку, что петух, запрыгнувший в чужой курятник, будет затоптан.
Тота понял, что надо как-то реагировать. И первая его реакция, реакция профессионального танцора, выправить перед выходом стать. Он напрягся, как вытянутая струна. Увидев его реакцию, Дада сказала:
– Успокойтесь. Я сейчас. – Она встала, выдвинула из-под кровати всё тот же старый чемодан, достала из него выцветший ватник и, на ходу надевая его, подошла к двери и, не открывая, каким-то резко изменённым, грубым голосом выдала:
– А ну прочь!.. Или Немого позвать? А то и сама выйду. Прочь! Идите в дежурку. Пусть свет дадут.
Кто-то стал орать, материться. Голоса спускаются, шум почти исчез.
Дада ещё немного постояла у двери, прислушиваясь. Потом повесила ватник на гвоздь, вернулась к столу, села на прежнее место, но при этом как-то виновато улыбнулась, будто её уличили в обмане.
Долгое молчание нарушил Тота:
– А Немой кто?
– Ай, – она небрежно махнула рукой. – местный уголовник. Так, блатной. Но эти мужики его боятся, он их на понт берет. А со мной, как с зэчкой, солидарен.
– Ты зэчка?
Она усмехнулась:
– Да. Было такое.
– А за что?
– Соучастие в убийстве.
Эта новость как кирпич на голову гостя:
– Кого? Как? За что? – Ужасные нотки в его тоне, а она спокойно:
– Вам чаю налить?
– Нет. Да. – Он уже сбивается, любопытство появилось. – А что было?
– Вам интересно? – Она загадочно улыбается. – В общем, был убит директор нашего детдома. Мне тогда уже шел пятнадцатый год. Я была крупная девочка, точнее, уже женщина. Была заводилой и не простой. К убийству я отношения не имела. К сожалению.
– Почему к сожалению? – всё более удивляется Тота.
– Долго рассказывать, да и мало кто поймет.
– Я постараюсь. – Всё же очень тих и угрюм стал голос гостя, но продолжения он ждал. – И что?
– А что? ЧП. Надо было образцово-показательно убийц наказать. Двух девочек, Нику и Машу, моих ближайших подруг, и меня, как подельницу, судили за групповое убийство… Маши уже нет. Очень красивая была, классная. Говорили, что на зоне покончила с собой, а скорее того… Ника до сих пор сидит. Ну а мне повезло, я была беременна. Вот… – Она полезла в раскрытый чемодан. Достала небольшую пачку фотографий. – Вот моя дочка. – Она пыталась, чтобы огонек свечи осветил уже поблекшее фото.