– Отвезу тебя к Полине, может, возьмёт.
– Куда в стужу потащишь! – донёсся голос деда.
– Не твоё дело!
Закутала бабка в одеяльце внука, посадила в сани и подалась в сторону станции, наполненной гудками. Навстречу подул ветер. Агафья Кирилловна ладонью размазала по лицу слёзы. Перед станцией дорогу пересекли железнодорожные полотна; дальше дорога обогнула озеро, скованное льдом. Чтобы прикрыться от ветра, бабка сошла с насыпи. Но глаза продолжали слезиться. Поняла – от нервов. И нахлынули на неё воспоминания о прошедшей жизни, но только мат супруга и могла вспомнить.
– Не замёрз, Саша? – посмотрела она на закутанного в тряпьё внука. – Ножки не замёрзли?
– Глазки замёрзли, – раздался голосок.
– Ты закрой их, всё равно ничего не видно.
– Не буду закрывать! – прокричал Сашка. – Я зайчика белого увижу.
– Ну, гляди, гляди. – Старуха попробовала возвратиться к воспоминаниям, но беседа с внуком отвлекла её, и она стала думать, как будет просить Полину оставить у себя мальчика.
Завершался третий год войны. Василий служил на миноносце «Нахимов» механиком. Ненадолго команда корабля ступала на берег. В порту пополняли запас продуктов и боеприпасов, и сразу же отправлялись на задание – бить фашистов на бескрайних просторах Чёрного моря. И немало вражеских судов отправилось на дно морское после походов корабля.
И вновь «Нахимов» устремился на задание. Всматриваясь вдаль, вахту нёс штурман Константин Назаров. Плотный, роста невысокого, с грубыми чертами лица, он олицетворял решимость. Стоял неподвижно, но неуловимым движеньем рук его корабль поворачивался в нужном направлении.
На палубу вышел механик. Не узнать Ваську Рязанцева в могучем молодце. За ним вышел его друг, высокий, тоже богатырского сложения. Покуривая, они поглядывали на бескрайние просторы моря. На горизонте виднелась белая полоса, она всё росла.
– Туман надвигается, – сказал Рязанцев.
– Ох-хо-хо, моя вахта скоро… – грустно проговорил его приятель.
– Фёдор, что с тобой? – спросил Василий. – О чём печалишься?
– Всё о том же, – пробасил Фёдор, – не могу выспаться. – А вообще смутно на душе…
– Я о печали твоей наслышан, – сказал, усмехаясь, Василий.
– Видишь ли, Вася, медведем не зря меня звали дома: летом ничего, а зимой всегда тянет спать, как медведя.
– Пересиливай сон, не маленький.