Эту повесть я представила на областное совещание молодых писателей в 1989 году. Фактически оно получилось региональным: «набежали» со всего Черноземья – Белгород, Курск, Орел (хоть его из числа «черноземных» исключили), особенно много было из Липецка, едва ли не поровну с самим Воронежем. Мэтры меня не разгромили, даже Петр Максимович Сысоев (это был остроумный, но довольно злой на язык человек, письменные рецензии выглядели у него вполне лояльно, хотя, может, это мне повезло, но бывало, что во время личной беседы от его устной критики плакали взрослые парни). Более того – меня назвали «открытием совещания». Правда, «открытие» вскоре благополучно «закрылось». Повесть была признана интересной, злободневной, но мгновенной публикации не получилось. Несмотря на весьма положительные рецензии (рецензентов было четверо – два писателя и два сотрудника Центрально-Черноземного книжного издательства), были и замечания (впрочем, устные и с успокаивающей оговоркой «но это мое субъективное мнение»), и очень интересные советы, которые вроде никто не навязывал, но после которых буквально тут же, в том же самом зале заседаний, по ходу обсуждения моей повести, появились новые идеи. В частности, отметили моменты, когда один из героев о чем-то рассказывает другому – дескать, был вот такой случай. «Случаи» тоже были признаны интересными, проблемными, злободневными и вполне достойными того, чтобы их не упоминать, а вынести в действие, поработать, конечно, придется, но моя повесть от этого только выиграет. Один из писателей заметил, что общий колорит у меня какой-то мрачный (а какой он может быть, если я начала писать именно от плохого настроения?), надо разбавить чем-нибудь несерьезным, смешным – «у вас в классе хохмачей не было? Возьми что-нибудь для примера». «Хохмачи», естественно, были, никуда не делись, и не только в тех классах, где я училась, так что «разбавить» слишком серьезный текст труда не составило бы. В дальнейшем, следуя всем этим советам и собственным новым идеям, я принялась выносить в действие упомянутые героями ситуации, добавлять новые сцены, которые должны были логически подготовить те ситуации или, наоборот, были продолжением и завершением, добавлять «хохмы» и «приколы» и… поняла, как гибнут бесславной смертью при «наполеоновских планах». Из скромных трехсот с небольшим страниц повесть начала стремительно разрастаться, пухнуть и превращаться в роман. Я представила себе страшенную, в полторы тысячи страниц книжищу (ширина и толщина примерно одинаковые), и решила разделить растущий роман на несколько книг-частей. Поскольку действие ограничено учебным годом, то и книг (по числу времен года) четыре – а ведь когда-то начинала с одной!