Я с трудом могу сидеть, но заставляю себя есть тушёное мясо. Даже с учётом того, что я много проехала верхом, я не должна была так устать. Но я совершенно вымотана. Было бы очень заманчиво сразу же, без ужина, отправиться к себе, забраться под одеяло и погрузиться в сон. Но я знаю, что для того, что меня ждёт, мне понадобятся силы.
А что именно меня ждёт?
Я заставляю себя выбросить этот вопрос из головы. Я не знаю, куда направляюсь и что буду делать. Мне нужно быть подальше от дворца – подальше от Себастьяна. Думать об остальном я сейчас не могу. Не могу думать о том, насколько я не готова быть одной в этой незнакомой стране. И уж точно не могу думать, что эти заостренные уши и недавно дарованное бессмертие означают, что я никогда не смогу поехать домой.
Что никогда не вернусь в Элору.
Никогда не смогу навестить сестру.
К стойке неторопливо подходит грузный орк. Он садится рядом со мной. Он выше шести футов ростом, с плоским носом, черными глазами-бусинками и двумя большими нижними зубами, которые загибаются по обе стороны верхней губы. Как и все орки, он массивный и мускулистый, и просто сидя рядом с ним, я уже чувствую себя маленькой и хрупкой. Я опускаю голову, надеясь, что он меня не заметит. Час назад я столкнулась с одним из его сородичей и сейчас совсем не заинтересована в том, чтобы привлекать внимание этого орка.
– Эля? – спрашивает трактирщица, и ее поджатые губы вызывают у него улыбку.
– Да. И поесть. Ну и денек.
Она дергает за ручку крана и наливает ему напиток.
– Правда?
– К нечистым вернулись силы.
Нечистым?
Трактирщица смеется.
– Скажешь тоже.
– Нет, – качает головой он. – Это правда.
Она пожимает плечами.
– Если это значит, что ты снова сможешь причинять им вред, тебя это только порадует. – Судя по ее тону, она так ему и не поверила.
– Я не вру. Ночью в лагере для детей творился кромешный ад. Мелкие ублюдки убили десять моих людей, прежде чем мы поняли, что происходит. Мы восемнадцать часов ждали партию инъекций.
Трактирщица вздрагивает.
– Не представляю, как можно вводить кому-то этот токсин.
– Легко. – Он изображает, как нажимает на поршень шприца.
Она качает головой.
– Мне вводили его во время войны, а я помню, каково это, до сих пор. Тогда мне казалось, что я умерла.
Когда Джалек был пленником в Золотом дворце, ему делали инъекции, которые блокировали его магию. Они об этом говорят? Это вещество и детям вводят?