- И что теперь с тобой делать?
- В Сибирь? - Иван Петрович заглядывал в глаза с некоторой
надеждой на положительный ответ.
- Слишком легко хочешь отделаться, - грустное молчание,
сопровождаемое тяжёлыми вздохами. - А работать кто будет,
Пушкин?
- Нельзя в пушки, - механик явно неправильно понял
окончание фразы. - Ствол разрывает сразу.
- Так ты ещё и вредитель?
- Но…
- Никаких но! Какие есть предложения по использованию
изобретения в военных целях?
- Значит…
- Иван Петрович, не зли государя-императора, то есть меня.
Сроку тебе - неделя. Вопросы?
- А что с золотом делать?
- С каким золотом?
- Из ларца аглицкого посла.
- И много там?
- Ещё не подсчитывали, но пуда полтора будет. И пороха
столько же.
Да, Иудина доля в последнее время изрядно выросла. Интересно,
могу я считать эти деньги своей законной добычей, или в глазах
просвещённой Европы буду выглядеть обычным грабителем? Для
необычного сумма слишком маловата, честно признаться. А если
поступить по-рыцарски, как подобает особе благородного
происхождения, и вернуть ларец англичанам? Вроде как намёк - мол,
чужого не надобно, но и своего не отдадим. А не жирно ли им
будет?
- Пойдём-ка, Иван Петрович, посмотрим. На месте и
определимся.
Вот оно, вражье золото. Оно же - презренный металл, кровь войны
и её вечный двигатель. Даже гвинейских монет не пожалели за мою
бедную голову. И несколько толстенных промокших пачек банкнот,
похожих на обвязанные верёвочкой кирпичи. И аккуратные пакетики из
навощённой бумаги. Сам заряд остался цел, пострадала лишь затравка
на полках замков, что должны были сработать при открывании крышки.
И никаких пистолетов, экономят что ли?
Кулибин показывает на предохранительный механизм:
- Всё же можно было открыть.
Ясен пень, чай не дураки англичане, чтобы бомбу золотой картечью
снаряжать. Ладно, мы ведь тоже не лаптем щи хлебаем.
- А не сделать ли нам, Иван Петрович, некий финт ушами?
- Это как?
- Сейчас расскажу.
Документ 6
"Петербугские ведомости.
- Выключенному из Великолуцкого мушкетерского полку,
прапорщику Шафоростову, просившему определения в полки московской
дивизии, по высочайшему повелению, объявляется, что он, будучи один
раз выключен из службы за лень, более никуда определен быть не
может.
- Отставному прапорщику Марцынкевичу, просившему об
определении паки в службу, объявляется, что он, будучи отставлен по
его собственному прошению, должен оставаться в том состоянии, какое
сам себе добровольно избрал.