На последние деньги c огромным трудом были куплены билеты на поезд. Фарида со слезами на глазах одела в обмотки своих исхудавших дочек с чуть вздутыми животами. Старшей Раисе осенью в школу, а ей даже идти не в чем. Всё более-менее приличное в доме обменяли на еду. Уложив в баулы вещи, они отправились в путь на санях до ближайшей большой станции. Возле их полустанка поезда больше не останавливались.
В неотапливаемом здании вокзала им пришлось просидеть до следующего утра: поезд задержали из-за поломки. Мать выделила дочерям по крохотному ломтику мяса с хлебом. Девочки, уже привыкшие к тому, что еды всегда было мало, медленно пережёвывали маленькие кусочки, а потом, пытаясь растянуть приятные ощущения, цедили во рту жидкую кашицу. Сидевший в углу на полу беспризорник лет восьми неотрывно смотрел на них. Фарида не выдержала этого недетского взгляда. Когда муж отлучился, она отдала мальчику свою порцию. И пожалела об этом, когда мальчик тихонько попросил:
– Тётенька, возьмите меня с собой, я вам помогать буду.
Фарида знала, что скажет её суровый муж: «Ты всех беспризорных решила собрать по железной дороге? Детприёмники есть, пусть туда идёт». Она зажмурила глаза и отчаянно замотала головой, а мальчик в упор смотрел на неё остановившимся взглядом. У неё не было душевных сил выносить это, и прогнать его она не могла.
Поезд пришёл ранним утром, когда продрогнувшие до костей люди уже не могли шевелиться.
В вагоне было чуть теплее, но пахло чем-то скисшим. Семья устроилась возле пожилой русской четы, у которой был совершенно потерянный вид.
– Наверное, тоже сорвались с насиженных мест. В таком возрасте ещё сложнее отрываться от корней. Впрочем, со стороны мы выглядим так же. Как будто воды в рот набрали. Гилимьян вообще на глухонемого смахивает, – думала Фарида.
Через некоторое время Фарида бережно достала из полотенца последние крохи хлеба с полупрозрачным кусочком мяса. К вечеру поезд внезапно начал сбавлять скорость и остановился. Поговаривали, что из-за неисправности путей впереди. Состав с вагонами, переполненными отчаявшимися и голодными людьми, простоял почти сутки. К следующему вечеру паровоз дал гудок, их вагон несколько раз качнулся и стал рывками двигаться вперёд. Через некоторое время младшая Фаечка тихо заплакала. У неё начались судороги. Пожилая женщина дала ей кусок сахара, и девочка впилась в него дрожащими губами. Её лицо при тусклом освещении казалось совершенно серым. Она была похожа на маленькую высохшую старушку. Сердце матери разрывалось на части.