– Да… Чудно все это… Со мной, то есть внутри меня, чудеса обычно творятся, но так-то я привык, что не как все… Так, они, енти чудеса и вокруг вздумали приключаться, – хмыкнул парнишка и продолжил рассказ. – Ну, как в первый раз полаялись с тобой у опушки, так я и побежал, бегу, но чую зверь мой во мне ворочается злобно и наружу просится… Бегу и вспоминаю, что в стороне от тропки бочаг старый с черной водой стоячей есть, думаю надо голову туда обмакнуть, остыть… Ну, и свернул в сторону. Вдруг, потемнело вокруг, листва зашумела, кусты вкруг зашаталися! Ну, точь-в-точь, как тогда, когда мы с дедом-суро на лесную делянку ходили за малиной. Мне тогда дед сказал не пужаться, то леший шалит. Не любит, когда к нему другая сила приходит. Так и в этот раз – один в один было. Только шумнее – треск, там, громкий шорох и будто носится кто мимо меня меж стволов, а я глазом ухватить не могу, хотя обычно у летящего стрижа перышки на голове счесть могу… Ага… Я шаг замедлил, но иду дальше к бочагу. Вдруг, у самой воды пень весь поросший мхом вмиг вырос, аккурат с меня ростом, заскрипел на корнях-ходулях и стал поворачиваться вкруг себя. Скрип, да шум еще громче стал, еще раскатистее… Заухало, захохотало оно и из глубокой щели в грубой коре на меня будто две гнилушки болотные сверкнули, а потом словно из глубокого дупла раздалось «Здоров будь родственничек». Я ему: «Да, какой же ты мне родственник? Ты, вона, мхом порос, а на мне шерсть растет, да и та редко». А оно мне и вещает: «Лучше бы ты вовсе шерстью зарос, роднее б стал, глядишь, на четырех лапах бегал, да правильной звериной жизнью жил бы.» Я чуть в самом деле шерстью не порос, разозлил меня этот пенек трухлявый. Говорю ему: «Не тебе решать, как мне жить! Да и я сам выберу, что для меня правильно! Ты вообще кто таков, коли меня поучаешь? Скажу суро Кондыю, он на тебя вмиг огневиц нашлет!» Тут же в ответ рыкнуло на меня полено гнилое и скрутилось в жгут, точь-в-точь, как девки на реке белье выжимают. Заухало филином, да тут же своим уханьем и подавилось. «Ладно, – сказало оно уже потише, – родственничек, коли не господин мой, я б к двуногому бы и за два леса не подошел бы! Сузём выжигаете, деревья рубите, зверя бьете, охальники! Да послал меня господин старшой, гостинец тебе передать»