– Знаю, ведаю. Откель имя мое верное знаешь, – мурлыкнула Берегиня, – Кто сказал? – облизнула пальцы от крошек Кострома.
– Так, вот, он и сказал, – махнул Упан рукой в сторону. – Грустная твоя история, дева.
– Не дева я простая, да и не совсем Берегиня, кое-что могу… Не только цветком ярким в лесу синеть. – И запела, – Вот трава-цветок – брат с сестрою, то Купала – да с Костромою. Братец – это желтый цвет, а сестрица – синий цвет… – журчание ее песни оборвалось и она продолжила, – Что же, благодарствую. Угощеньем порадовали, да разговором ладным. Так уж и быть – отдарюсь. Дам я вам плоти березовой. У самой матушки-березы попрошу, – прижалась щекой к грубой коре Кострома. И, вроде, только что у корней, в траве сидела, а тот же миг над Ольмой склонилась, Упан и моргнуть не успел. Склонилась, прохладной рукой по голове погладила, да быстрыми пальчиками до щекотки по спине пробежалась.
– Не тут ты сломан, милый, а вот здесь, – толкнула мягкой ладошкой в лоб, будто телка, – Коли историю мою знаешь, то и знать должон, кому Кострома является самолично. Знаешь, али нет? Молчишь? Так я поведаю. А прихожу я к тем, кто совершает ошибку, сходную с моею. Прихожу я к тем, кто стал слишком черствым, гордым, кто перестал замечать что в душе у других округ него, к тем, кто посчитал себя лучше других. А ты посчитал, ведь, верно? Провинился сам перед собой и перед обществом. И должон испытание пройти. Какое не скажу – сама не ведаю. Знаю только, что сплели Доля и Недоля нить твоей судьбы с черным сыном медведицы-девицы, и кроме планок березовых дам тебе совет глядеть на людей, что рядом, и быть добрее к ним, о них думать, а о себе забывать.
Миг, и снова она уже около древней березы, только юбка прозрачным кружевом взметнулась. Заглянула второму гостю светлыми глазами, в глаза черные, глубокие.
– А тебе, пуйка, скажу – не стриги волос, ни за что не стриги! Коли силы своей лишиться не хочешь. Не стриги и никому не позволяй. Вот тебе на память гребешок. Бери, не бойся! Не русалий он! Не приворожу. Лишь помощь от него будет тебе, коли возьмешь его. В нем сила чудесная для тебя. Причеши им кудри свои, когда деву по сердцу встретишь. Но коли забудешь о нем – беда будет! – сказала и исчезла легким ветерком, будто пушинки одуванчиков сдуло. Только среди ветвей журчал, затихая, серебряными колокольчиками смех.