А перед Ольмой в траве белели березовые планки, будто уже оструганные. Причем нужной длины и толщины.
– Ай, да, кудесница, Берегинюшка наша! Смотри, Упан, планки-то уже готовы и точно под наши луки, только склеить осталось! Кланяйся и благодари деву чудную! – И сам запричитал, – Спасибо, Куштырма, Кострома, Костромушка за подарки и за советы, вовек не забудем дружбу и помощь твою.
– Не забудем, – пробормотал Упан, разглядывая дивной работы костяной гребешок в руках. – Когда еще у меня дева появится? Может, и не будет вовсе… Кто на меня такого посмотрит?… – шептал под нос парнишка.
Они молча, не сговариваясь, отправились назад той же дорогой. Каждый был погружен в свои мысли. И только у развилки, где тропка поворачивала к веси Упан спросил:
– А дальше что? Планки есть, теперь, что потребно делать? Лук мастерить?
– Чтобы лук мастерить еще кое-чего не хватает. – Ответил Ольма.
– Чего же? – удивился Упан, – Вроде дерево добыли, только тетиву привязать и все, стреляй – не хочу!
– Ну, не скажи, елташ! «Стреляй – не хочу!» – передразнил Ольма. – До этого еще далеко, как пешком до края света…
– А где он этот край света? – встрепенулся Упан. – Там, куда солнце падает на закате?
– Солнце наше, колоколнышко не падает, а садится, опускается, закатывается за край… Да, похоже за край земли и закатывается, – почесал в затылке задумчиво Ольма. – Ты меня не сбивай! Мы про лук говорили! А про край света у своего суро спроси, Кондый мудёр, что старый ворон и про край знает, наверняка. Так, вот. Про лук. – Ольма перестал ползти, перекатился на бок и, лежа на боку, подперев голову одной рукой, стал на другой загибать пыльные пальцы, – Планка можжевеловая, планка березовая, рыбий клей, чтоб их скрепить, костяные концы, сухожилья на перед, берестяная оплетка, да роговые накладки, а еще тетиву мастерить, да стрелы. А ты говоришь «Стреляй – не хочу!» Не все так просто, мил-друг, Упанище. – Сказал и пополз было дале. Но за спиной услышал как удивленно присвистнул парнишка.
– А где все это брать?
– Да, соберем потихоньку, к осенинам луки и сладим, – не оборачиваясь ответил Ольма.
Они совсем недалеко отошли от поворота к веси, как услышали заполошный девичий визг, что доносился от реки.
– Чегой-то там такое? – вытянул шею Ольма, пытаясь разглядеть сквозь высокую траву ленту реки, – Упанка, беги глянь, а потом и я приползу, тут до воды недалече.