— Ты как? Не пристрелишь кого-нибудь? — с надеждой смотрит на
меня.
— Всё нормально, командир, не подведу... Переболел, смирился,
теперь не кинусь... Но и жалости во мне не осталось... Я не
подведу! — и, помолчав, добавляю: — На мне ведь ответственность за
ребят, что живы...
Рогожин улыбается:
— А как парни тебя ждут! Барана у местных выменяли, шашлык
маринуют... Помнишь коньяк, который вы с Тунгусом спёрли у
начштаба?
— Помню! — непроизвольно губы расползаются в улыбке. — Мы тогда
решили вам свою крутость показать! Ну, Тунгус и предложил...
— Тунгус? А я думал твоя идея!
— Нет, Тунгуса! Очень он хотел вас удивить, вы же для него как
бог были...
Оплётка на руле жалобно заскрипела, когда командир стиснул
побелевшими, от напряжения, руками руль.
— Я знаю... — и, помолчав, вдруг грустно улыбнулся, — она у меня
до сих пор лежит. На дембель вам подарить хотел... Теперь помянем
Ваньку и Антона...
Тихий, весенний вечер: горит костёр, тлеют угли в мангале,
разносится дразнящий аромат томящегося над углями мяса... Ребята:
сидят вокруг костра, старший прапорщик Иванов: колдует возле
мангала. Рогожин разлил по стаканам бутылку коньяка. Вышло совсем
по чуть-чуть, что такое пол литра на десять человек... Встал и,
прокашлявшись, начал:
— Все знают происхождение этой бутылки? — парни грустно
улыбаются, конечно, эту историю знают все. Ведь нашу добычу рубали
всем коллективом! Командир качает головой: — Эх, не так она должна
была быть распита... — и, поперхнувшись, севшим голосом продолжил:
— Егор, Саня, может вы скажите?
— А можно я спою? — неожиданно предложил Саня. — Песня тут
родилась...
— Я не против, песня это хорошо...
Сашке подали гитару, проведя пальцем по струнам, он начал:
— Простите если не слишком складно — уж как смог...
У могильной плиты, на потёртой скамье,
Грустный парень сидит и вздыхает.
Он почти что седой, хоть и сам молодой
Слёзы скорби с лица вытирает.
Что ты плачешь пацан молодой,
Или кто-то близкий, родной под могильной землёй?
Мать любимая или отец,
Дорогая сестра или брат-сорванец?
Да! Ответил боец молодой,
Близкий, родной человек под холодной землёй.
Я его никогда не любил,
Он и в детстве всегда меня бил,
Но пришлося нам вместе служить,
На не нужной войне рядом быть.
Он и здесь меня задирал,
А потом между мною и смертью он встал.
В этот проклятый день, в бой мы рядом пошли,