Девушка в смятении отступила на шаг назад.
– Я не…
– Прекратите лгать! – рявкнул Аркадий Павлович и схватил ее за руку.
Алиса попыталась вырваться, но пальцы мужчины крепко сомкнулись на ее запястье и притянули к себе. Ник в один шаг пересёк разделяющее их расстояние. В душе заклокотал гнев. Его внутренний джентальмен восставал против такого обращения с женщиной и, как правило, действовал незамедлительно.
– Отпустите девушку, – негромко потребовал чародей, ничуть не хуже Сарматова сияя благожелательной улыбкой в зал.
Оба одновременно обернулись к чародею. Глаза Алисы округлились в испуге, а аккуратные губки под стать им сложились в точеное «о».
– Откуда вы только взялись, – посетовал Сарматов, но пальцы все-таки разжал. Кольцова тут же спрятала руки за спину и отстранилась.
– Какие-то проблемы? – тем временем светским тоном поинтересовался Ник, бросив говорящий взгляд на антиквара.
Тот за какую-нибудь секунду принял чинный вид, преобразившись из алчного тирана в оскорблённого аристократа.
– Дерзость молодого поколения- чума нашего века. – глубокомысленно заметил антиквар, протирая монокль платком.
– Поэтому вы решили добиться взаимности силой? – усмехнулся чародей, прищурившись.
Он испытал какое-то садистское удовольствие, когда увидел, как вытянулось лицо Аркадия Павловича. Возможно все-таки было в чародее что-то от злого гения. Щеки Алисы запунцовели.
– Господин Фельсенбург, что вы! Это не то, о чем вы подумали! – воскликнула девушка.
Ник едва не рассмеялся. Им не нужно было знать, что чародей располагал большей информацией, чем Сарматов наверняка рассчитывал, поэтому имело смысл продолжать играть роль пылкого заступника. Антиквар как раз хотел что-то сказать, как вдруг застыл и медленно поднял глаза. Чтобы смерить чародея от макушки и до пяток взглядом ему пришлось высоко запрокинуть голову. Глаза Аркадия Павловича оказались темными и мутными, как у человека, вечно скрывающего свои исинные намерения.
– Господин Фельсенбург? – переспросил Сарматов вдруг с приторной усмешкой. – Не тот ли это Фельсенбург, о котором лет десять назад писали все газеты Подвешенного мира? Дело, вопиющее в своей беспрецедентности? Ученик убивший своего учителя и друзей…
После этих слов Ник в значительной степени утратил интерес к смеху. Как и каждый раз при упоминании об этом сердце предательски дернулось, и чародей гигантским усилием воли не позволил себе вздрогнуть.