– И откуда у Фани и Арно столько денег, чтобы организовать такой прием?
Вопрос сорвался с губ Эдуарды прежде чем она успела осознать, что уже знает на него ответ, и выражение лица Сары подтвердило ее догадки.
– Неужели Филипп уже заплатил им за Кони?
Не успела женщина ответить, как заиграла музыка, а затем глашатай возвестил о прибытии Филиппа. Присутствующие, включая Сару и Эдуарду, замерли в ожидании герцога. И когда, наконец, на пороге зала возникла фигура Филиппа, Эдуарда невольно вскрикнула: Это был тот самый незнакомец в лесу.
– Что с тобой – обеспокоенно спросила Сара, реакция которой была не менее эмоциональной. Но в отличие от своей подопечной, она вовремя взяла себя в руки, чтобы не выдать своих чувств.
– Просто я не ожидала, что он так молод, – солгала девушка.
– И так красив, – подытожила Сара и вновь переключила свое внимание на происходящее в зале.
Герцог в сопровождении своей свиты прошествовал к столу под восторженные взгляды присутствующих, впечатленных его величием и неотразимостью. Женщины и мужчины выстроились в ряд, выражая свое почтение. Одни – приседая в реверансе, другие – отвешивая глубокий поклон.
– К Вашим услугам, герцог, Ваш покорный слуга. Арно Бернар, – поприветствовал его мужчина, выйдя вперед.
– Ах да, мсье Бернар. Милостиво нас приютивший.
– Ну что Вы, Ваше сиятельство! Разве Вы нуждаетесь в приюте? Мой дом, Ваш дом! – лобызал перед ним хозяин дома.
– Благодарю! А сейчас прошу всех за стол, а иначе от голода я не смогу более произнести и слово.
Признание герцога вызвало улыбки на лицах гостей, и, дождавшись, когда он разместился во главе стола, все дружно последовали его примеру и расположились на отведенных для них местах. Пока гости утоляли голод с долгой дороги, Фани дала знак и заиграла музыка. Трубадур запел:
Когда-то повстречался с ней
Была ль она прекрасней розы?
Бесспорно, для меня она
Была прекрасней всех цветов на свете!
Шипы ее я тоже полюбил.
Взаимности ее, увы, не видел
И мною овладел лишь сон
В изгнанье удалив меня на веки!
Эдуарда зачарованно ловила каждое слово, так точно передающее состояние ее души, и в глазах у нее блеснули слезы. А тем временем трубадур стал петь еще громче, упав на колени и изображая муки любви:
Как одинок мой путь в изгнанье!
В нем тишина, и мрак, и грусть
Хоть раз бы мне еще увидеть!