– Вот видишь, Алёнка, какое тебе наказание, – пояснила потерю зуба баба Нюра, – нельзя на стол залезать. И садиться на стол нехорошо. Стол – престол.
На улице мы прыгали с верхних сараек. Это такие двухэтажные деревянные постройки с лестницей и дощатым настилом на втором этаже. Мы прыгали в сугробы, пролезая под перилами.
– Мне не забраться, ступеньки скользкие, я боюсь! – ежедневно монотонно ныла Наташка.
И чего портила людям настроение, ведь не самая маленькая, чтобы бояться. Наташка – она такая: чуть что – глаза на мокром месте.
– Чего ты такая трусиха? – привычно отвечал Ваня.
Несмотря на то, что Ваня был маленький и щупленький, он не боялся ничего на свете. По ступенькам карабкался на четвереньках. Птицы с высоты, должно быть, принимали Ваню за паука невиданных размеров. Куртка, штаны, валенки, шапка – все чёрное.
Обычно он с предпоследней ступеньки цеплял руку Наташи, добравшейся лишь до середины.
– Держись, Натаха, – подбадривал подругу Ваня.
Наташины пальцы хватали Ванины, как спасательный круг. Мы – я, Серёга и Таня – с облегчением выдыхали и спокойно шли следом за этими лазутчиками.
Мы собирались кучкой на втором этаже сараек. Занимали позицию над двухметровым сугробом.
– Чур, я первый! – заявлял Ваня.
Он просовывал туловище под ограждение, приседал и прыгал. А мы следом. Но иногда выдавались неудачные дни.
– А ну слезли отсюдова! Паразиты! Сейчас вы у меня получите! А тебе, Ванька, первому достанется, – доносился снизу истошный крик.
Наши манёвры засекал тот самый дворник дядя Вова, любитель котлет. Ещё он был Ваниным папой.
– Быстро на пол! – командовал Ваня.
Мы падали, притворяясь отрядом разведчиков. Я падала не как все, спиной кверху, а наоборот, и ртом ловила снежинки. Снежинки летели с небес, их было огромное количество. А-ам! На язык падала первая, таяла меньше чем за секунду. А-ам! Вторая. Третья могла угодить и в глаз.
– Что, по-хорошему не понимаем? Сейчас мамкам с батьками всё расскажу, – угрожал дядя Вова.
– Ребзя, мне пора домой, – вроде бы сдавался Ваня.
Ваня не то чтобы боялся папу. Просто у дяди Вовы был армейский ремень с пряжкой. Этот ремень висел у них дома на самом видном месте – на ручке шифоньера. Для острастки. Дядя Вова был хороший. Просто за Ваню он очень переживал, потому что Ваня ничего на свете не боялся.