– Сегодня летаем.
Солнце периодически пряталось за легкие кучевые облака, которые медленно тянулись на юго-восток. В какой-то момент на аэродром наползла большая туча, но дожем не пролилась. А ближе к вечеру небо очистилось совсем, ветер почти утих. До заката было еще три часа, когда на летное поле вышли еще два летчика – капитан Прищепов и поручик Поплавко, а вместе с ними – ротный врач Мишин. Пилоты посовещались и пошли в офицерскую палатку. Переодеваться к полетам.
Вышли из палатки они, как средневековые рыцари. Кожаные куртки и штаны, заправленные в теплые сапоги, кожаные рукавицы, на головах высокие пробковые шлемы с большими очками. И разошлись по аэропланам: Прищепов – на «восьмерку», Фирсов – на «десятку», Поплавко – на «Блерио». Около каждого аэроплана выстроилась команда выпускающих во главе с нижним чином – хозяином аппарата. Мотористы стояли в сторонке, оживленно переговариваясь. Их работа окончена, теперь дело за летчиками.
Внимательный осмотр – пилоты обходили аэропланы, приглядываясь ко всем деталям, пробуя растяжки, все трое были очень серьезны. Наконец, Прищепов залез на пилотское место, повозился на нем, усаживаясь удобнее, – и механик подошел к винту. Крутанул раз, другой, подсасывая в цилиндры бензин, и двигатель, еще не до конца остывший, запустился. Прищепов, газуя, подбирал нужный режим. Наконец, удовлетворенный, дал максимальные обороты, и его «Фарман» медленно покатился вперед. В этот момент запустился мотор у «десятки», но глаза Рудольфа были прикованы к «восьмерке».
Развернув ее к сопкам, Прищепов наращивал скорость машины. Наконец, «Фарман» оторвался от земли и стал медленно набирать высоту. Закатное солнце освещало аппарат, нестерпимо блестел начищенный до блеска бак, слегка размытый за превратившимся в полупрозрачный круг винтом. Поднявшись метров на тридцать, аэроплан накренился вправо и стал разворачиваться. Непроизвольно мотористы закричали «ура!» – но крик был почти неслышен, потому что двигатель «десятки» уже работал вовсю.
Пока Прищепов летел вдоль аэродрома на юг, Фирсов вывел машину на старт и тоже стал взлетать. «Десятка» оторвалась от земли так же величественно и, так же, как и «восьмерка», набрав около тридцати метров, пошла по часовой стрелке вокруг аэродрома на юг. А «восьмерка» поднялась уже метров на пятьдесят, развернулась и приближалась к аэродрому. В какой-то момент аэроплан закрыл солнце, а потом со стрекотом проплыл над закинувшими головы вверх зрителями.