Пулемет снова отработал по нам ленту,
но на такой болтанке очередь скользнула по рубке и ушла вверх.
- Ждем! – проорал Гнус. – Шкипер,
жми!
В ответ послышалась трехколенная
брань.
Корабли на встречных курсах с
огромной скоростью приблизились друг к другу.
- Огонь! – крикнул Гнус.
Мы выскочили из-за планширя и открыли
стрельбу по яхте. Все остальное случилось за пару мгновений. С
палубы вражеского корабля сметает всех нашим огнем, граната,
брошенная кем-то из противников, падает к нам на полубак, Подарок –
откуда она здесь – выпрыгивает из-за надстройки, хватает
бомбу и выбрасывает за борт. Палуба кренится на волне, и девушка по
инерции валится за борт. Гнус успевает, повиснув на леере, схватить
ее за руку и втянуть обратно на палубу. Яхту подбрасывает на волне,
и она со страшной силой бьет в нашу скулу, в то место, где только
что висела наша пленница. От удара Гнус перелетает на нос
неприятельского судна и, не успев ни за что схватиться, скользит и
сваливается дальше в воду. Мы продолжаем стрелять по иллюминаторам,
откуда снова пытается высунуться ствол пулемета.
Два корабля, проскрежетав бортами,
расходятся и, молотя своими двигателями, показывают друг другу свои
… корму, короче.
- Стоп машина! – орет Угг.
- Разворачивайся! – вторит Жук.
Шкипер на мостике поворачивается к
ним, но мат застревает на языке.
- Командира смыло!
- Человек за бортом! Стой!
- Вон он! Вон!
Желтое пятно спасжилета возникает на
гребне волны, рука Гнуса машет нам, и очередная волна скрывает его
в этом проклятом тумане.
1 короток 815 года. Вечер.
Восточное побережье. Гнус.
Снова проснулся от холода.
Перевернулся на живот, поворочался, сначала постарался запихнуть
босые ноги под хвою, потом натянуть самодельный треух на голову и,
наконец, засунуть руки под живот. Вроде стало теплее, теплее,
теплее…
Слава богам, что вчера ветер дул с
моря. И хорошо, что это еще Восточное побережье, а не наше
Северное. Несмотря на это, когда меня прибило к берегу, я уже
ничего не соображал от холода. Очень занятно будет потом, сидя у
горящего камина и с бокалом горячего грога в руке, вспоминать, как
мозги включили вбитую в рефлексы программу выживания, и организм на
полном автоматизме стал делать какие-то вещи.
Спасжилет порвало, когда я
перебирался через последнюю гряду камней уже на берегу. Отполз от
воды, загребая всеми конечностями. Отдышался. Спрятался за валун от
ветра и стал раздеваться. Снять на холоде всю мокрую одежду это еще
ничего. А вот потом эти самые тряпки, отжатые, но зверски остывшие
и все равно мокрые, натягивать обратно на себя — это достойное
занятие для закаливания характера. Выдрал из комбинезона разгрузку,
металлическими пластинами придавил остатки спасжилета, распятого на
камне, обращенного к морю. Из самих карманов попытался сделать
что-то вроде банданы, подшлемник сдуло вместе со шлемом где-то в
море. Это чушь, что надо беречь от холода ноги. Носки выжал, воду
из ботинок вылил, и можно жить, а вот голова… на таком мерзком
ветру вся теплопотеря пойдет от головы, от дурной, вечно
втягивающей любимую задницу в разные неприятности, головы.