Встал, пошел вдоль берега, потом
побежал. Бегом назвать это еще нельзя, так что-то: наклон тела в
предполагаемую сторону движения и корявый вынос ног под падающее
тело. Потихоньку разогрелся, и дело пошло.
Эх, уважаемые, бегайте, когда больше
ничего не остается. И согревает, и успокаивает, и… если выживу,
обязательно буду бегать, как и хотел, по набережной Корронны или на
островах, в дворцовом парке. Выгоню (выкуплю, не знаю как, но
выкуплю и выгоню) всех из фамильного дворца, заставлю засыпать
новые дороги в парке и буду бегать, как в детстве, от восточного
крыльца по грабовой аллее, где двухсотлетние деревья стоят в четыре
ряда, затем по горбатым мостикам прудов, специально выгнутых до
крайности, вдоль старого, пустого теперь, зверинца и конюшни, и
снова в парк, в дикую часть, к маячной башне. Башне, которая
зажигает свой огонь только по приказу графа Северных островов.
Красно-желтый свет в честь великого праздника, сине-зеленый по
поводу скорби и ослепительно белый тогда, когда граф собирает всех,
кто дал ему (а вернее, всем Северным островам) вассальную клятву и
поклялся по «крови и чести» защищать эту, обласканную нежарким
здесь солнцем, землю от любого неприятеля. Внешнего и внутреннего,
сильного или хитрого, любого. До конца, поскольку высадиться на
этих камнях можно, а подчинить себе нельзя, и жить здесь можно
только по большой любви, а не из-под палки. И …, и… и… и обратно по
парку, мостам и аллее, уже проснувшимся и желающим жить, творить,
любить…
Сине-зеленый свет я видел дважды: на
похоронах отца и деда. Красно-желтый последний раз зажигали по
поводу моего рождения, белый – дедом во время голодных бунтов.
Ничего, доберусь – зажгу.
Бежал, пока совсем не стемнело. К
тому же полил сильный дождь. Нашел елку с лапами до самой земли,
вполз под нее, вспугнув какого-то зверька. Значит место хорошее.
Стянул ботинки, иначе ноги к утру распухнут, и попытался заснуть.
Заснул, правда, так и не согревшись.
Утром дождь тихо перешел в мокрый
снег. Потеплело, но ветер с моря не дал расслабиться. Предстояло
решить, что делать: возвращаться назад, к оставленному спасжилету,
или идти дальше по берегу на север. Рассудив, что если мои егеря
найдут, где я вылез на берег, то поймут, куда я пошел дальше, пошел
вдоль берега. Насколько помнил карту, побережье здесь было глухое,
но вдруг…рыбаки какие-нибудь или еще кто. Отмахал несколько
переходов. Погода так и не улучшилась. Видимость на море – «ноль»,
ветрюга и сырость, пропитавшая все насквозь. А от берега отходить
нельзя, если где и будут люди, то только на побережье. Местность
изменилась, теперь отроги не заканчивались в переходе от берега, а
доходили почти до самой воды, нарезая линию прибоя на отдельные
бухточки и пляжики. Зря я сюда полез, если дальше пойдет еще хуже,
то перелезать через эти навалы камней будет совсем «не вкусно», и
скорость упадет до неприличия.