Дед пожевал губами, но ничего не
сказал. Командор зыркнул на нас глазами, мол, посматривайте. Оса
пристроилась к нему вплотную, за ней пошел я, Муха стал замыкающим.
Прямо дежавю, опять какими-то переходами, верх-вниз, вправо-влево,
все без окон, гобелены, портьеры, и, наконец, винтовая лестница и
тяжелый запах лекарств и больничной палаты.
Слева за столом сидели две сиделки в
халатах, справа у стрельчатого окна стоял высокий мужчина в сюртуке
министерства финансов. Граф увидел его и дернул рукой к
несуществующей кобуре, потом опомнился и снова коротко взглянул на
меня. Мы встали уступом, чтобы контролировать все три двери, ту,
через которую вошли, вторую, явно ведущую в «удобства», и третью,
распахнутую двухстворчатую, за которой виднелся не то кабинет, не
то огромная спальня. Был виден и кусок большого стола, заваленного
бумагами, и балдахин кровати. Там кто-то шебуршался, наконец,
оттуда вышел тот самый старик, которого мы вытащили из горящего
ангара вместе с Гнусом, Грид, кажется.
Он неодобрительно покосился на нас и
поклонился командору:
- Граф Ушой, прошу вас. И вы, барон
Вонгг, тоже заходите.
Командир вместе с высоким финансистом
скрылись за дверью, Грид последовал за ними и закрыл створки. Не
было их около получаса, первым выскочил Вонгг и, что-то бормоча,
побежал вниз по лестнице. За ним вышел командор, походил туда-сюда
вдоль стенки, затем зашел обратно и снова пропал на полчаса. Когда
он снова появился, то был решительным и спокойным одновременно.
- Оса, Муха. Предупредите майора, что
я здесь, и езжайте на Северные острова.
Оса дернулась:
- Я…, - и замолчала.
- А я могу доверять сейчас только
вам. Мне нужно привезти оттуда кое-что, заодно разведаете как там
дела. А ты, Шмель, поедешь в отпуск. В Контулук.
И где я так нагрешил…
14 коротка. 815 года.
Шмель.
Второй раз за месяц попасть в плен…
это сильно. И второй раз за всю жизнь… вот ведь срань господня.
Только теперь все было совсем по серьезному. Эти ребята дело знали.
Ну, почти. Оружие вытрясли, ремни сняли. Ботинки оставили, ложку
оставили, мол, будет чем баланду хлебать в забое. Рыли они что-то в
старом карьере. Вернее, рыли мы – человек тридцать, собранных или
точнее отловленных поблизости – в основном селяне, плюс всякие
непонятные личности вроде меня. Я-то притворился отпускником,
шарившимся по границе Контулука, толи ради охоты, толи ради острых
ощущений. Хорошо, что армейский карабин и для охоты годится, на
крупную местную «дичь», конечно.