Лесовики зашептались, лес наполнился шумом, похожим на шелест листвы. А вскоре после этого все вокруг встрепенулось от ветра, который завыл печальную музыку в кронах вековых елей. Лес оплакивал единственное дитя Жива и Елесы – новорожденную девочку Ясну.
***
– Не ходи на болото один, Жив. Нужно позвать на помощь Сухостоя. Без него ты можешь провалиться в трясину, – причитала убитая горем Елеса.
Но Жив не послушал жену. Он не мог ждать. Схватив со стены тяжёлую палицу, он побежал на болото. Топот его шагов гулко разносился по лесу, на лице его застыла гримаса боли и отчаяния, волосы длинными светлыми прядями развевались по ветру.
Лесной хозяин добежал до границы леса и болота, остановился на пару секунд, а потом без раздумий шагнул вперед. Ноги Жива сразу же провалились в холодную, мутно-зеленую топь. И чем дальше он шел, тем глубже увязал в болоте.
Небо было пасмурным и туманным, солнце не могло пробиться сквозь плотные облака, нависшие над водой. Кругом цвел багульник, кружа голову Живу ядовитым, пряным ароматом. Жесткие ветви багульника цеплялись за одежду, задерживая его и без того медленный шаг.
Болото жило. Оно шевелилось и дышало, выпуская на поверхность большие и маленькие пузыри, поднимающиеся с самого дна. Болото таило множество опасностей для незваного гостя. То тут, то там из кустов вспархивали крупные птицы, заставляя Жива вздрагивать, а любопытные болотные мохи, высунув на поверхность кочек свои маленькие мордочки, провожали лесного хозяина испуганными взглядами.
– Мор! – закричал изо всех сил Жив, приложив руки ко рту.
Эхо его голоса разнеслось по округе, заставило все вокруг вздрогнуть на мгновение.
Жив шел вперед, тяжело передвигая ноги, яростно сжимая кулаки и всматриваясь в туманную даль.
– Мор! Выходи на бой! – кричал Жив, и эхо повторяло его крик много раз на разные лады.
Оглядываясь по сторонам, Жив неожиданно оступился и провалился по пояс в черную, густую, зловонную трясину. Зацепившись за корявые ветви болотных кустов, он пытался подтянуться и выбраться из трясины, но у него не получалось, ветви обрывались, и он проваливался еще глубже.
Неожиданно рядом с ним послышался низкий, скрипучий, неприятный голос.
– Глупец! На погибель свою пришёл? Драться со мной хочешь? Вот только я даже рук своих о тебя марать не стану. Пусть тебя сожрет болото, Черная Трясинушка-то вечно голодная!