– Пушок, ну что мне с тобой делать? – уперев руки в бока, Тайка снова отчитывала коловершу. – Тебе хоть кол на голове чеши. То есть теши! И не надо мне тут делать глазки как у котика из мультика про Шрека. Не поможет.
– Раньше помогало, – Пушок юркнул под диван. Не иначе, почуял, что полотенце по хвосту плачет.
– То раньше. А теперь моя каша терпения переполнена. Ой, я хотела сказать, чаша. Чаша терпения!
– Тая, ты чего это заговариваешься? – сквозь бахрому покрывала просунулась встревоженная рыжая мордочка. – Апчхи! Ну и пылища тут.
– Вот именно: пылища. Я на тебя надеялась, а ты… – Тайка обессиленно опустилась на табурет и принялась обмахиваться полотенцем.
– Подумаешь, разок дежурство по кухне пропустил, – Пушок опять чихнул. – Нашла из чего трагедию делать.
– Разок? Да ты все время отлыниваешь. А кто полыть молы обещал? Тьфу, помыть полы. Да что ж такое-то?
– И это мне говорит человек, который всю неделю находит отговорки, чтобы не учить алгебру, – Пушок хотел засмеяться, но снова чихнул. Раз. Другой. Третий.
– Ты не заболел? – встревожилась Тайка.
– Не знаю. Апчхи!
– Вылезай. Надо скорее выпить чаю с вариновым маленьем.
– Апчхи!
– А еще бабушка говорила, что надо пить жибий рыр для укрепления иммунитета.
– Апчхи! Ой, только не рыр. Тьфу, Тая, я с тобой тоже заговариваться начинаю.
– Чаво у вас тут происходит? – из-за печки высунулся заспанный домовой Никифор. – Ишь разбушевались.
– Пушок отказ дежуривается, – пожаловалась Тайка.
– Чхи! Чхикифор! – коловерша утирал лапой слезы, катящиеся из глаз. – Кажется, нас глазя сведьмила. У нас заплетык языкается.
– Ничего не понимаю, – домовой развел мохнатыми лапами. – Это какой-то розыгрыш? Ладно еще энтот рыжий обалдуй, но ты, Таюшка-хозяюшка! От тебя не ожидал.
Тайка отчаянно замотала головой. Ну как объяснить Никифору, что их, похоже, и впрямь сглазили? Еще знать бы, кто посмел. Ведьм, кроме нее, в Дивнозёрье не было. Разве что какая-то пришлая объявилась?
Пушок все еще старался докричаться до домового, яростно жестикулируя лапами:
– Надо пери задвереть. И развеси прообережить. Ой, беда-беда!
Перья на макушке коловерши встали дыбом от страха, хвост распушился, и Никифор наконец-то понял, что все происходящее – не шутки.