Газопровод, к которому мы продирались сквозь грязь, тьму и ухабы и на котором я теперь вел свою службу, был построен за десять лет до моего рождения. Задумывался он как семилетняя времянка. Рядом должны были пустить трубу в два раза больше, а эту закрыть. Некоторые из строителей тех лет теперь мои подчиненные. Они любят рассказывать жизнеутверждающие истории об этой великой стройке. В сухом остатке этих побасенок – вот было время, и люди прям мужики, и страна прям оплот, а еще – партия сказала построить за три года, а мы построили за два.
Следы опережения сроков, даже спустя тридцать лет, видны на каждом шагу. Из каждого второго болота торчит ковш давно затонувшего экскаватора, а на каждом третьем японском редукторе немецкой задвижки есть отметины русской кувалды.
Ударными темпами трубу протянули из самых глубин Сибири аж до Урала. Там, в ее финальной трети, и произошел первый взрыв продуктов ее перекачки. Два пассажирских поезда взлетели на воздух, уральскую треть заморозили, а новую постройку отложили до лучших времен. Еще одна цена быстрых свершений – строили вдоль железных дорог, не размениваясь на точки выгрузки. С вагонов – в траншею.
Мы ехали на семьдесят шестой крановый узел. По аварийной тревоге были мобилизованы все, даже самые бесполезные силы вроде меня. Бригада наших вахтовиков была на выезде. А я, как пятидневщик участка, в честь субботы пил пиво дома.
В семь вечера начальник управления безапелляционно ворвался в мой подпитый дзен, вырвал меня из неги компьютерных игр и отправил в помощь бригаде на грядущие, предположительно, аварийные работы. После приезда нам предписывалось ждать – ранним утром, часам к семи, должна была прибыть бригада аварийщиков из Сургута. По слухам от местных охотоведов, был крошечный пропуск на трубе в ложбине реки – не критично, не опасно, но все же значительно.
На этом узле уже была авария лет шесть назад. На время ремонта туда завезли жилой вагончик, который там же и увяз – ушел в болото почти по самое днище. Длительная операция по его эвакуации зарывающимися в грязь «Уралами» провалилась, и вагон оставили там. По палкам к нему кинули кабель, поставили старый холодильник. Так на этом участке трассы появилось первое жилье. С тех пор лежневки стали еще непроходимее. Последние мобильные вагоны были списаны. А жилье по счастливой случайности осталось.