– У тебя такое лицо, будто случился конец света, – наконец сказала она.
– Я просто прикидываю шансы, – ответил я, стараясь не смотреть на нее.
– Иногда надо просто смириться.
– С детства ты утверждала, что смирение не для меня. Мне нужно быть сильнее проблем, ведь так?
– Некоторые проблемы не победить. Рак не победить. – Мама отвернулась в сторону окна. – Надеюсь, мне постелют красный ковер, когда я буду на смертном одре.
– Еще не поздно, мы можем оплатить курс лечения, у меня есть деньги.
– Я не хочу лечиться. Сама возможность пролежать годы в больнице и потерять все, включая цвет кожи, убивает меня быстрее рака. Нет.
– Значит, план прежний?
– Прежний.
Мы ехали по шоссе, пока светило солнце, а после полуночи я остановился на обочине. Спать в машине – удовольствие сомнительное, тем более в костюме. Пуговицы рубашки впивались мне в тело, отчего я долго не мог уснуть, но усталость взяла свое.
Проснулся я уже далеко за утро. Мамы рядом не было, и я подорвался, словно кто-то поднес будильник мне прямо к уху. Я вышел из машины и быстро нашел ее. Она стояла прямо в лесу, обняв дерево. Сейчас она напоминала дриаду, а может, даже богиню. Платье, отсутствующий взор. Точно, древняя богиня.
Я сел на траву и стал наблюдать.
– Уже проснулся? – спросила она, отстранившись от дерева.
– Спина затекла. Ты как?
– Чувствую, что приближаюсь к Богине. – Мама посмотрела на меня и улыбнулась. – Но ты в это не веришь.
– Я не суеверный, ты знаешь.
– Разве ж это суеверие? – спросила она, приложив ладонь к дереву. Рукав платья чуть опустился, показав татуировку луны на ее запястье. – А трава, на которой ты сидишь? Земля, в которой она растет? А это, – мама показала на небо, – суеверие?
– Это природа.
– И это Богиня. – Мама подошла ко мне и взяла мое лицо в руки. – Ты – сын Богини. Я – ее дочь. Мы все ходим под ней, ходим на ней. Когда-нибудь ты это поймешь.
Мне хватило ума промолчать. В обычное время я пустился бы в вечный спор прагматизма и религии. Природа подчиняется определенным правилам, но вряд ли их кто-то устанавливал. Мы словно играем в ролевую игру без мастера. Вот уж действительно, весь мир – театр, а люди в нем актеры. Только вот на премьеру не пришел режиссер.
– Поедем? – спросил я.
– Еще немного, если можно. – Мама выдохнула. – Здесь так хорошо.