– За кем толще ха-ха, та и в дамках на хи-хи, – хихикнула худенькая блондиночка.
– Всё туфта, подруги! – решительно буркнула красотка с внушительной грудью. – Места! Призы! Короны! Туфта! Пусть зырят, пусть хавают, но покупают, уроды жалкие. Бабло платят! Баблосы! О-о, купи же меня, мужчинка два на восемь, купи с потрохами! Девушка я гладкая, на всё способная, – обратилась она к Храмцову, но разглядев в сумраке закулисья более чем скромный, джинсовый наряд верзилы, отмахнулась. – А-а, прислуга! Стафонли! (Для персонала, – сленг, примерный перевод с англ.) Ходи прочь, скирда соломенная, лапать он задарма вздумал. Канай отсюда! Или плати за просмотр.
Храмцов словно сдёрнул с глаз туманные фильтры. Перед ним выкобенивались молоденькие, симпатичные девчонки, в тонких эротичных купальниках. Личики красоток передёргивались вымученными, зверскими гримасками, оставляя на камуфляже грима глубокие старушечьи морщины. Глазки щурились, излучали ненависть и презрение. Зубки не сверкали больше в лучезарных улыбках, щерились похотливым оскалом, исторгали со свистом такие матерные словечки, с таким смаком, что грубияна Храмцова перекосило в изумлении. Синеватое освещение закулисья обратило красавиц в синюшные манекены. Шикарные, точёные ляжки, обнажённые он бёдер и талии, выставленные напоказ в проход, окаймляли сеточки синих жилок, пигментных пятен и синяков.
– Бр-р, – зарычал Храмцов, – сос-сульки писанные. По порядку номеров рас-считайсь! – рявкнул он неожиданно громко.
Вульгарные девицы притихли.
– А ну, кобылки, по стойлам р-разойдись! – продолжал куражиться Храмцов. – Ща устрою проверку на целостность. К финалу допускаются только девственницы!..
Выводили буйного Храмцова вежливо, под руки, двое громил из охраны казино. Только потому, что рядом шагал сам генспонсор Дорошин, здоровью Храмцова урона не нанесли. Буйный кинооператор упорно намеревался вернуться, выкрикивал в адрес конкурсанток обидные слова.
– Не дают, что ли? – проворчал Дорошин, когда уселся на заднее сидение «Мерседеса», а Храмцов остался на тротуаре. – Чё такой злой на девок?
– Я? Злой? – удивился Храмцов. Не. Добрый. Не дают? Да я спрашивать не стану. Возьму, если захочу. Не уважаю шлюх.
– Не уважай, чего орать?
– Обидно. Обидно, Палыч, за нормальных советских баб. Чего они мучаются с дедовой моралью за ткацкими станками в Иванове?