– Я вырос в глухом имении в сердце Франции. Где каждый день походил на предыдущий день. Ничего не менялось – только зиму сменяло лето, а затем снова наступала зима. Но когда мне было четырнадцать, в замке моего отца проездом гостил рыцарь Храма, который направлялся на восток, к месту сбора войск. Он так отличался ото всех, кто обитал кругом… Его взгляд полнила нездешняя вера, мудрость познания того, зачем мы живём. Его одежды были белы, когда кругом царили слякоть и грязь. И я захотел… – Леннар качнул головой, – впрочем, вам не понять.
– Я могу понять, – Кенна опустила взгляд, и сердце её сдавила тоска. – Могу понять, что когда нечто светлое входит в твою жизнь, отказаться от него нет никакой возможности. И ты сделаешь всё, чтобы причаститься к нему.
– Да, – подтвердил Леннар, – это так, – хотя и не понял до конца, о чём именно Кенна говорила. – Вы пытаетесь поколебать мою веру – так знайте. У меня достаточно причин сомневаться в ней. Я не хочу, чтобы вы стали ещё одной.
– Но я не могу отказаться от вас…
– Если не хотите оставить меня в покое – поддержите меня, а не стремитесь сломать.
– Хорошо, – Кенна опустила взгляд. – Простите, что была слишком груба.
Она развернулась и, шелестя одеяниями, двинулась прочь. А Леннар не удержался – обернулся ей вслед и, сколько мог, наблюдал, как стройная фигурка тает в темноте.
Он не мог поверить, что в этом хрупком обличье может обитать демон. Нет, чувства, которые вызывала у него юная бардесса, не походили на похоть – хотя Леннар и хотел ею овладеть.
Он сам не понимал, от чего так пронзительно теперь в груди. Как будто он обидел и оттолкнул того, кто верил в него.
Прошло несколько дней. Тан попросил Леннара отправиться с отрядом его воинов в разъезд. Леннар отлично понимал, что его принимают здесь лишь потому, что верят в крепость его доспеха и силу меча, и потому не стал возражать.
Взгляд его, однако, то и дело устремлялся к суровым стенам замка, где осталась приворожившая его колдунья. И даже долг, ради которого он прибыл в эти дикие каменистые земли, порядком мерк перед воспоминаниями о том, как Кенна пела.
Наконец, к вечеру третьего дня, Леннар вернулся в пределы замка и, совершив омовение после долгого пути, отправился на поиски той, кто не покидал его мыслей все эти дни.
Кенна сидела в главном зале, в одном из закутков, отгороженных гобеленами и согретым отдельным камином, и играла в шахматы с сестрой.