Она всегда была фантазеркой и, возможно, с удовольствием пошла бы на поводу у своих фантазий, но услышала вызов по скайпу. Из Киева звонила двоюродная сестра Светлана. Ее семья, все взрослые члены которой ездили в Киев на майдан защищать, по их словам, идеалы демократии, покинула Донецк сразу же после начала военных действий на малой родине. По политическим убеждениям. Наташа, как и ее родители, остались в Донецке. Наташа не усматривала в своем решении никакой политической декларации. К началу мятежных событий 2014 года она уже училась в аспирантуре – просто потому, что всегда мечтала так же, как отец, преподавать в университете русскую литературу. Кроме учебы, она практически каждый день помогала в одной из больниц Донецка в уходе за ранеными – просто потому, что там, куда везли полуживых добровольцев с линии фронта, покалеченных украинскими снарядами мирных жителей и безжалостно опаленных войной детишек, элементарно не хватало рук. Она туда мчалась каждый день не из каких-то соображений об участии в борьбе с фашистским киевским режимом – просто, возможно, давала о себе знать погруженность с самого детства в гуманистические идеалы русской литературы. «Профессия обязывает или сказывается профессиональная деформация – выбирай что хочешь», – отшучивалась она от уговоров мамы в какие-то дни никуда не ходить, потому что «та сторона сегодня вообще зверствует». Но все это тем не менее не отменяло родственных отношений.
Светлана во весь экран сияла жизнерадостной улыбкой:
– Привет, как дела?
– Да что-то не очень… Не идет статья в один научный журнальчик…
– Так, может, потому, что ты, украинка во всех поколениях, пишешь про чужой язык, причем про язык недружественного твоей стране государства?
– Я пишу про язык великой культуры, если ты еще не забыла.
– Ладно, ладно, не заводись.
Светик была не просто двоюродной сестрой, она – закадычная подруга детства и юности, с которой они ни разу, собственно, не поссорились. Да и сейчас, пребывая, как говорится, по разные стороны баррикад, девушки старались сохранить свои отношения. Света не была оголтелой националисткой – хотя бы в силу хорошего образования и воспитания. Вот и сейчас она попыталась смягчить свой выпад вполне умеренными рассуждениями о значении языка для формирования духа и души нации, основ государственности и т.д.