Наташа мягко ее перебила:
– Мне это, как ты понимаешь, все известно хотя бы в силу своей профессии. Но в силу того же я не понимаю, как все это правильное про украинский язык связано с фактическим запретом на Украине русского?
Света ответила предсказуемо:
– Ты же сама знаешь, с чем это связано. Украинцы плохо знают свой язык – может, хоть так научатся. Ты что сама не видишь, что у нас три президента из тех шести, что были в наличии, начинали свою трудовую деятельность на высоком посту с изучения языка страны, которой руководили. Смешно, ей-Богу. С этим надо было что-то делать. Вот президент Порошенко и начал предпринимать пусть радикальные, но правильные шаги.
– Я много раз просила тебя не упоминать эту фамилию. Он мой личный враг, но сегодня прощаю. Видишь конфетку – это соседи привезли тайными тропами гостинец с Украины. Так вот читаю, что написано на фантике, в который упаковывает свою сладкую бизнес-продукцию защитник украинского языка, бывший президент и непреходящий олигарх в шоколаде. С одной стороны, «Лiщина. Цукерки». С другой: «Лещина. Конфеты». Как видишь, маркетологи при делах. Теперь вопрос: почему то, что полезно для бизнеса Порошенко, то бишь двуязычие, под запретом для всей остальной страны?
Света уже понимала, что подняла ненужную тему и постаралась быстренько свернуть разговор:
– Ой, Наташка, как хорошо, что ты не официальный донецкий пропагандист. Умеешь быть доходчивой и не кондовой, то есть опасной вербовшицей в свои ряды. Ладно, пока-пока. Чмоки!
Сестра ушла с экрана, а Наталья вспомнила их разговор пятилетней давности, когда та так же резко удалилось, поняв, что не то ляпнула. Тогда она узнала от Светы, что Леша, ее Леша, ушел воевать в добровольческом украинском батальоне. Вся прежняя жизнь Наташи на этих словах подруги закончилась раз и навсегда.
В феврале 2014 года у них должна была быть свадьба. Наташа хотела именно зимнюю свадьбу – с беленькой меховой шубкой со шляпкой с вуалью. Раз уж ей достался такой принц. А Леша был настоящим принцем – умный, великодушный, красивый, успешный. Он завораживал ее все больше и больше с каждой новой встречей. А когда они стали близки, она после первой же ночи сказала Светлане: «Он взял меня в сексуальное рабство». У Натальи и до Алексея был определенный сексуальный опыт, но то, что она каждый раз переживала с ним, не поддавалось ни описанию, ни даже какому-то разумному осмыслению. «Это и есть любовь, Наталка», – нежно прижимал ее к себе Леша.