Папа вернётся. Лёва - страница 9

В это мгновенье в небе появился ещё один самолёт.

Задрав головы, Лёва и Генка гадали: наш или не наш.

– Ещё один гад прилетел!

– Это же наш сталинский сокол!

– Точно! Вон красные звёзды на крыльях.

В небе разгорелся воздушный бой. Вой моторов прерывался многоголосой дробью пулемётов. Наш истребитель пикировал на вражеские самолёты, а когда казалось, что он вот-вот врежется в землю, резко взмывал вверх и прятался в облаках. Люди, замерев, смотрели в небо. Наконец за фашистским самолётом потянулся шлейф дыма. С нарастающим воем самолёт стал крениться вправо и скрылся за лесом. Громкий взрыв возвестил о гибели вражеского самолёта. Мальчишки первыми закричали «Ура!», а затем их поддержали и взрослые. Люди стали постепенно подниматься с земли. Со всех сторон послышались всхлипывания, стоны и проклятия в адрес фашистов.

– Первая группа! Вторая группа! – кричали нянечки и воспитатели, разыскивая своих подопечных.

Дети размазывали слёзы по пыльным лицам. Они бежали на зов, как цыплята к своей матери.

– А где Юрка? – встревожился Лёва. – Юра! Юра!

Генка и Лёва побежали к тому месту, где недавно стоял их друг. Они увидели того самого красноармейца, который толкнул Юру. Солдат лежал не шевелясь. На его гимнастёрке растекалось красное, как малиновое варенье, пятно. Рядом валялись Юркины сандалии.

– Что тут у вас? – К мальчикам подбежала Мария Петровна.

Лёва поднял на неё полные ужаса глаза и беззвучно пошевелил губами. Голоса не было.

Заведующая наклонилась над солдатом и перевернула безжизненное тело на спину. Под ним, уткнувшись носом в траву, лежал Юра. Он всхлипывал, даже скорее тоненько подвывал. Как брошенный волчонок.

– Юрочка, где? Где болит? – Мария Петровна схватила мальчика и стала ощупывать, осматривать его. Видимых ран не было.

– Юрка-а-а, – протянул Лёва и прикрыл ладошкой рот.

Юра был цел, но его кудрявый чёрный чуб стал белым. Таким же белым, как у старенького дяди Мити.

Квечеру колонна детсадовцев и воспитателей добралась до станции Колодищи.

Вокруг неё было не протолкнуться. К поезду рвались женщины с детьми на руках, толкались старики с чемоданами и узлами. Военные безуспешно пытались разогнать толпу обезумевших людей. Здание вокзала напоминало гигантскую рыбу со вспоротым животом, из которого торчали внутренности. Осколки стёкол в окнах блестели как чешуя. Разрушенная взрывом стена могла в любой момент рухнуть на головы людей. Искорёженная балка, словно дуло орудия, уставилась в небо. В воздухе, наполненном паровозным дымом и запахом горелого металла, кружились белые листы вчера ещё важных документов.