Но, к сожалению, мне не почудилось, и в отношении данной ситуации с Никой я оказался прав – Сыдкаева все поняла, пустовато поддакнула, улыбнулась уголками губ, и между нами повисла неловкая пауза. Хотя я уверен, она лучше всех понимала, что Егору было абсолютно нечего сказать этому миру и писательство – это его амплуа скорее от безделья.
Когда они начали встречаться, то уже спустя месяц скоропостижно обручились и стали жить вместе в одной из многочисленных квартир четы Антакольских. Однако даже самые заядлые сплетницы-костюмерши не особо смаковали этот новый амурный поворот в нашем театре, который подобные новости обычно знатно будоражили и долго лихорадили. А все потому, что в данном случае в этом событии не было абсолютно ничего удивительного. Молодожены были юны и симпатичны. Егор – сам себе на уме, из очень состоятельной семьи, а Вероника – крайне прагматичная девушка, смотрящая прежде всего на перспективу. Познакомились они благодаря тому, что папа жениха – заядлый любитель театра вообще и один из попечителей непосредственно нашего. Будучи безмерно любящим отцом, он всячески потворствовал начинаниям и самореализации своего чада. Поэтому нерадивому и уже двадцатидевятилетнему писателю с самомнением, обратно пропорциональным его заслугам, Петр Дмитриевич лично предложил заняться адаптацией его собственной идеи «Ее мелодии» в сценарном плане. То есть, по сути, от Антакольского требовалось просто переложить всю пьесу, которую придумал мой крестный, на бумагу. До этого Егор выдавал в год, как из брандспойта, нескончаемый поток рассказов с легким флером пикантных фантазий и публиковал их в провинциальных литературных журналах за деньги. Столичные же издания отказывались печатать его бредни даже за тройной оклад. Поэтому, когда ему предложили работу аж над целым сценарием для театральной постановки, чувство собственной важности Егора Антакольского было окончательно вознесено на небесный пьедестал, и он стал очень чванливым. Но я напоминаю, что спектакль был задуман в стиле киноэпохи 1920-х годов.
То есть немой.
Практически без слов.
Только редкие таблички.
С несколькими фразами.
Музыка.
Танцы.
Все.
И ничего более.
Fin
* * *
Спустя еще пару-тройку горячительных напитков наша танцорско-музыкантская братия на кухне перешла к следующей стадии вечеринки – перемешалась, подобно карточной колоде. Теперь уже все вместе были на одной раскрепощенной пьяной волне, включая меня и Нику. Она была очень отходчивой и незлопамятной. В промежуток между всеобщим компанейским единением сама вдруг начала разговор о своей младшей сестренке. Рассказала об ее успехах в учебе, на танцах, в музыкальной школе и спросила моего совета о том, что можно было бы такого эффектного и интересного поиграть начинающей пианистке-пятикласснице. Я был очень рад, что напряжение между нами само собой улетучилось.