И мы живем с собой в согласии. Вот только настроение с нами не согласно. Но у него нет возможности сказать нам об этом днем. Через лицо-вывеску настроение не просочится. И оно плачет по ночам, казалось бы ни о чем, на ровном месте, не давая нам спать.
Оно просится обратно в нашу жизнь. И не пасынком, а сыном.
Чтобы смеяться часто и вне зависимости от…
Чтобы радоваться несмотря на…
Чтобы, если печалиться, то до…
Ну как же не взять его?
«Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны.
Серьезное лицо – еще не признак ума, господа.
Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением.
Вы улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!»
Г. Горин «Тот самый Мюнхгаузен»
Дождь стучал по стеклу уже две недели. И в его стуке слышалась музыка. Он то бил в барабаны, норовя разбить тебе окно, то играл на рояле – и эта музыка переливалась по всему дому, то тихо царапался, прося, чтобы его впустили в жизнь людей.
И мы впустили…
Две недели дождя на улице – это много, так много, что начало сочиться в душе, капать в мозгах, заливать ненастьем настроение. Но тут включилась музыка души. И она заиграла вместе с дождем. Дождь думал, что это он главная скрипка, но иная музыка переворачивала все в человеке. Его сердце откликалось на нежность струй, свежесть запахов, и хотелось выбросить зонт.
Есть такой дождь, от которого не хочется укрыться.
Он льется внутри тебя, и ничего нет лучше —
освежить свои внутренние будни Праздником Дождя!
Хоровод обещаний, или танец Надежды
– Ты помнишь, как обещал ей всегда быть вместе? – спросило обещание Вечной Любви. Дважды женатый мужчина повел плечами, он помнил первый брак, второй. А была ли та, первая любовь?
– Ты помнишь, как обещал не уходить? – спросило обещание Неразлучности. Он вспомнил, как маленький мальчик кричал: «Папа, не уходи!» Он бы бежал сейчас со всех ног через прошедшие года, чтобы найти его.
– Ты помнишь, как обещал подарить, поговорить, познакомиться? – маленькие обещания попискивали вокруг него.
Звучала музыка вальса, а обещания водили с ним хоровод, передавая его из рук в руки. И казалось, что не будет этому танцу конца.
Цепь распалась. Без всяких усилий ее разомкнула маленькая девочка, его дочь, которую он любил больше жизни. Именно для нее ему суждено было исполнить все, что он обещал другим.