Кстати, почти все дети моих родственников, а их было не мало, будучи студентами жили у нас. Кто-то на время – пока не устроится на квартиру или в общежитие, а кто-то оставался до конца всего срока обучения. Хоть квартира была на тот момент небольшая – всего лишь двухкомнатная, но «в тесноте, да не в обиде». Нам и в голову не приходило, что можно отказать в таком простом для нас и необходимом для них. Такая модель поведения была как в моей кровной семье, так и у мужа. У моих родителей всегда жили родственники – братья, сестры, племянники. У родителей мужа – друзья и подруги, нуждающиеся в помощи. Так что это было нормой для нас обоих, и Кирилл не протестовал даже тогда, когда сестренки умудрялись привести переночевать с собой еще и подругу.
21 сентября – день перевернувший мою жизнь, и ставший точкой отсчета к изменениям, точкой невозврата к себе прошлой.
Раннее утро, на часах что-то около шести, мы с дочками еще спим, а родственница, позавтракав, отправляется в свой первый рабочий день. Она открывает дверь, но не слышно, что бы дверь захлопнулась, хотя, обычно закрывается громко.
Не понимая, что происходит, я лечу на пол с дивана, но успеваю накрыть пледом младшую дочь Карину, которая в этот раз спала со мной. Огромные мужские руки, вцепившись в меня мертвой хваткой, не дают пошевелиться. Второй начинает заматывать лицо скотчем. Обматывает вокруг головы, шеи, вырывая клочья волос, заклеивая рот. Я не понимаю, кричу или шепчу в это время, но умоляю не трогать детей. Третья пара рук в перчатках, перерезав телефонный провод, связывает им мои руки и ноги, туго, очень туго. Теперь мне тяжело дышать и невозможно пошевелиться. По ходу режут мне руку, но боли я не чувствую, она заглушена страхом. Таким мерзким и липким, от которого не убежать и не отмыться. И в первую очередь, страхом за детей.
– Деньги, где деньги? – шипит один.
– Где муж? Когда будет? – это уже голос с другой стороны.
Я что-то мычу в ответ. Господи, в соседней комнате, где спит старшая дочь, орудует еще один ублюдок. Я слышу шум, грохот падающих вещей. Лера! Что с ней?! Почему они, спрашивая о деньгах, не дают показать, где они лежат? Они сами орудуют. За стеной слышно голос дочери и еще кого-то, я ничего не могу разобрать. Что с ней?! Лишь бы ее не тронули…