Задумалась Злыдня. Целовал бы так руку ей, Злыдне, если б вызверилась она. Мнилось, что вряд ли. Разве что в ногах валялся б в ужасе. На Яшку мысль эту перенесла – не обрадовалась картинке. Лезло все назойливо, как Яшку руку ее целует. А она к волосам его тянется. Сама на себя разозлилась вдруг.
«Вот еще! Руку ему! Он, понимаешь, забыл меня, а тут к руке тянется!» – гневно вскинулась внутри Злыдня, позабыв тут же, что сама это пригрезила.
И в то же время отголосок сожаления мелькнул затаенным желанием. В таких противоречивых чувствах она направилась дальше.
Немного еще пройдя, дома, да людей хозяйством занимающихся, оглядывая, вопросом наконец задалась – как искать-то она Яшку собралась среди всего этого народа? Странным образом она ожидала – вот, она заявляется гневная такая, а вот он весь такой виноватый сразу ей на глаза попадается. И тут уж она ему устраивает! Что устраивает, правда, стало еще более расплывчато, чем в начале. Да и Яшка все на глаза не являлся.
«Так, спросить надо кого-нибудь. Вот только кого?»
И тут на глаза Злыдне попалась сидящая на скамеечке у палисадника ветхая старушка. И Злыдня тут же решила, что это ей повезло. Старушка щурится – видит похоже плоховато уже. Поди не разглядит вблизи ее лесных особенностей.
– Что, милая? Яшка-то? Да, знаю, как не знать, – ответила старушка на вопрос Злыдни. – Ох справный парнишка! Работяший, домовитый. За бабушкой своей, Марфой Прокофьевной, ухаживат. Хозяйство ведёт. И другим помагат. Мне вот, давеча, дрова рубил. От платы все отказывался. А как без платы? Мамки, папки нет. Прокофьевна слегла. А жить-то надоть, – увлеченно зачастив, продолжила старушка.
Прям досада Злыдню охватила. Она тут, понимаешь, разбираться с ним идет за его неверность, а ей тут в таком свете его являют.
– Поняла уж, какой. Где живет в итоге? – смурным голосом прервала она старушку.
– Живет-то? Да вона, через три избы. Береза у калитки, – не смутившись ее суровостью указала старушка.
Направилась в ту сторону. На полпути Злыдню несколько пробрало. Береза все приближалась, а решимость войти в калитку возле нее рассеивалась. Не так все мнилось в лесу, когда мухоморы она пинала. Но немного помедлив возле входа, внутренне собравшись и прошептав – «Я – Злыдня Темного бора», вошла. А там и по выложенному деревянными плашками тротуару к крыльцу подошла.