Ему свалка – храм, а болото – мир.
Его скипетр – консервный нож.
Из помятой жести его потир,
Наполненный лебедой.
…Как-то ночью в сезон дождя
Уставший от скучных интриг
Скошенный Рот, в плавни уйдя,
Стал зваться Косой Плавник.
Верные жабы поваленный ствол
Сделали алтарём,
И стал их богом Тот, Кто Ушёл
В темноту под дождём.
1994
Нынче будет славная охота:
Ветер встрепенулся на плече.
Пьяный выпал из-за поворота,
Выгнутый заглавной буквой Ч.
Луч играет с тучами в пятнашки.
Хлюпает под кедами вода.
Хватит ли таланта у Кондрашки
На двуногих? Впрочем, ерунда.
Нынче будет славная охота:
Жёлтой рыбе ль этого не знать?
Я ползу лениво – оттого-то
Мелюзга торопится бежать.
Глупые смешные бандар-логи
Гроздьями висят на фонарях.
По какой ни двинемся дороге,
Будет нам удача на путях.
Ночь – моя старинная подруга.
День – Табаки: падаль повидней.
Главное – не ослаблять подпругу
И не останавливать коней…
Я устал. Тяжёлая зевота
В горле – словно горная гряда.
Нынче будет славная охота.
Впрочем, это тоже ерунда.
1995
Винный камень в стакане.
Крошки хлеба на блюде.
Если утро настанет,
Не до этого будет —
Если утро застанет
Мелкой снежною крупкой
И погнаться заставит
За исчезнувшей юбкой,
За иллюзией счастья
Гримированных лиц,
За кровавою мастью
Подожжённых столиц…
За столом – ни словечка.
За окном – ни гудка.
Может, пьеса и вечна,
Только роль коротка.
1995
Тема Иващенко
Этот берег казался как сон неуклюжим:
Две сосны; две байдарки пробиты насквозь.
После речки с прозрачным названием Лужа
Наш «Грифон» и «Авоська» пошли на авось:
Доносившийся издали шум водопада
Мы наивно считали шуршаньем машин,
И когда вдруг пропала из глаз «Колорадо»,
Стало ясно, что мы никуда не спешим.
Мы чинились два дня, то ругаясь, то молча.
Наши нервы, что мостик, зависший на двух
Ненадёжных крюках, лишь безмолвною ночью
Утихали, с утра ж не смирившийся дух
Не давал улететь злому привкусу мести;
Наши головы были как свет высоки…
Мы покинули протвинский пир сумасшествий,
Чтобы медленно впасть в лень широкой Оки.
1996
Я хочу быть высокой сосною…
Здесь тополей высокая стена
Зелёные колышет занавески,
И подорожник чертит арабески
По швам асфальта в уголочках сна.
Какая же безумная сосна
Прохладные густые перелески
Сменила б на бензина запах резкий,
На жар домов и призрачность вина?
1996
Когда репейник выше головы,