Раннее утро начиналось для нас с пробежки на импровизированном стадионе. Снег в степи ещё не выпал, но холод, усиленный постоянный ветром, стоял ледяной. Бегали мы без шинелей, по форме номер четыре. Количество кругов определял старшина Гера: если он был не в духе, то, подгоняя отстающих пинками, мог запросто накинуть парочку кругов сверху, а если ему было холодно и скучно, то мы могли не отбегать и положенного норматива.
Пока основная часть духов занималась физкультурой, четверо дежурных проводили в казарме влажную уборку. Если полы, по мнению старшины, были вымыты плохо, то, вернувшись со стадиона, мы попадали ещё и на весёлые старты, только уже в качестве зрителей. Двухъярусные кровати в нашей казарме располагались двумя рядами, разделёнными широким центральным проходом – взлёткой. С одного из плохо отдежуривших духов Гера срывал шапку и бросал её на дальний конец взлётки – это служило своеобразным сигналом к началу соревнования. Духи-уборщики тут же бросались под ряды кроватей и ползком на брюхе пытались добраться до заветной шапки. Тот, у кого это получалось сделать первым, выступление заканчивал, а остальные переходили в следующий тур, где шапка бросалась вновь. Неудачнику, финишировавшему из дежурной четвёрки последним, приходилось ползти уже в гордом одиночестве, но под адресованный только ему рык старшины. Эти подкроватные заплывы проводились исключительно в воспитательных целях, и нам не полагалось подбадривать участвующих, равно как и проявлять спортивный интерес. Да и не особо хотелось, честно говоря, ведь все понимали, что завтра сами могут оказаться в роли подобных половых тряпок.
После пробежки мы заправляли кровати, наводя бортики табуретками, – это называлось делать кантик. Потом шли на завтрак, где неизменно давали перловку с редкими прожилками мяса, кусочек маргаринового масла и чай, цвет и запах которого никогда нельзя было предугадать. Далее до обеда шла строевая подготовка и изучение Устава. Обед, так же как и ужин, от завтрака отличался не сильно, разве что жиденьким супчиком цвета вываренной свеклы. И снова: строевая, Устав, Устав, строевая. А перед отбоем мы пришивали подворотнички, и каждый мечтал о том, что вот в эту ночь, может, получится выспаться, не подрываясь на идиотскую команду «один».